История об офортах

Еще какое-то время он ходил по чужим «живым журналам», «залез» на фейсбук, потом «погонял» игру «линии» и почувствовал, что сон потихонечку напоминает о себе. Он даже не стал выключать компьютер, чтобы не терять времени и, не дай бог, снова не лишиться сна. Потихонечку встал и также потихонечку улегся под одеяло. На часах было ровно пять часов утра.

Самое удивительное, что Майков отчасти был прав. Отчасти потому, что из тех, о ком подумал и мысленно говорил, во сне пребывал лишь художник Савелий Кокорев. Он говорил, что от всех потрясений последних недель внутри у него что-то «торкнуло», после чего он перестал пить банками кофе, спать до половины дня и его постоянно стало тянуть на пленэры. Если суммировать все изменения, то получалось, что Савелий Кокорев вел теперь самый что ни на есть здоровый образ жизни.

Отчего не спала Селина? Она готовилась к судебному процессу, отчего же еще? Несмотря на, казалось бы, полную колоду козырей, о которой ни Майков, ни тем более Спицын и не догадывались, она раз за разом просчитывала свой сценарий будущего процесса. Она могла быть только во всеоружии. Там, где Майков ожидает ее протестов, ничего подобного не произойдет, там, где логика подсказывала повод для переноса слушаний, она планировала их совсем в другое время. Она уже точно знала, когда и каких свидетелей потребует в суд, какие доказательства будет требовать признать недействительными и какие документы попросит предать экспертизе.

Ну а Чижевский вообще привык работать по ночам. На все вопросы, как он успевает делать так много, он в шутку сообщал, что у него по всей квартире расставлены компьютеры, даже в туалете и ванной. Где оказался, там и работает. Такая вот технология. Ему верили. Трудоголик, чего с него взять!

Утро каждый из них встречал по-разному. Майков встал совершенно «разбитым» – нет ничего хуже второго сна. Силой заставил себя вылезти из постели, долго принимал душ. Завтракал без удовольствия и аппетита. Настроение с такой побудкой близилось к нулю.

Селина давным-давно завела распорядок, где ничего не менялось уже много лет. Хоть рабочий день, хоть выходной – подъем в семь утра. И в ванной обязательное ведро холодной воды. Это перешло ей по наследству от родной бабули, которая считала, что обливание-закаливание продлевает женскую красоту. Сама Селина считала это ритуал бессовестным издевательством над собой. Но, как говорится, нет худа без добра. Тогда, когда ей приходилось каждое утро возить Петрушу в школу, лучшего способа мгновенно «встать в строй» не нашлось. Этот действовал безотказно, был радикален, но очень эффективен.

Чижевский работал до двенадцати-часу ночи, и его начало рабочего дня никто не контролировал. Холостяцкая жизнь Вигдора лучше всего описывается теорией «бутерброда», который, падая со стола, обязательно шлепался маслом вниз. Применительно к нему это выглядело так: когда можно было поспать и отдохнуть, ему не спалось и не отдыхалось, но когда наваливались обязательные утренние встречи и приемы, сон, как говорится, сшибал. Вот и сейчас Вигдор еле-еле заставил себя встать и включиться в новый день.

Утро Селины, разумеется, начиналось с женских обязательных упражнений. Майков, если не намечалось встреч, предпочитал вообще не выходить из квартиры. Зачем? Все, что за окном, так или иначе попадает в инет.

Вигдор предпочитал первую порцию новостей смотреть с утренним кофе у экрана. Местные новости по утрам сильно не баловали. Но эта порадовала, однако Селина права. «Сегодня на набережной Лесовки состоится выставка-презентация известного графика Спицына. Уличная экспозиция приурочена к открытию предстоящего вернисажа художника в Германии.

– Я давно не общался с лесовцами, что называется, «глаза в глаза», не слышал их мнений о своих картинах, не получал советов, – сказал мастер нашему корреспонденту».

– Молодец, – подумал Чижевский.

– Уличное мероприятие наверняка привлечет внимание любителей живой старины нашего города, – итожил виртуальный автор.

– Как же, дорогая Селина, тебе удается предугадывать и предупреждать события? Значит, Майков не успокоился и «улучшает среду» что есть мочи.

Ну и отлично, очерк Марианны будет как нельзя кстати. Пусть ни на секунду не сомневается в своей победе.

Информацию об уличной выставке прочитала и Адель. Какое-то время она думала, идти или нет на набережную. И в итоге сказала себе твердое «да». Это ведь так интересно: посмотреть, как работают другие художники, как работает ее отец.

…Спицын с нескрываемым волнением отправился на набережную. В душе он долго сомневался, стоит ли ему, известному мастеру, связываться с улицей, которая мало что знает о его ремесле и вряд ли разберется в настоящем искусстве. Но в той же самой душе жил и другой голос. Он настойчиво звал к общению, к рассказу, к тому, чтобы услышать что-то новое.