История оборотня

Конечно, смерть Ирикона расстроила меня. Как ни крути, но старый оборотень дал мне новую жизнь, новую философию и новые ценности, так что не приходилось мучительно ломать голову над поисками смысла существования в новой ипостаси — Ирикон сумел дать простые и понятные ответы на многие сложные вопросы ещё до того, как они были обозначены. Что касается Ксио... Я старался не рассказывать вам ничего об этой девушке, ибо просто не хотел ворошить, теребить старые переживания, вспоминать прежние чувства. Пару раз упоминал о ней, не более того. Но всё-таки для полноты картины надо сказать: Катя мне сильно нравилась. Наши встречи были нерегулярны и проходили чаще в Замке, чем за его пределами, но всегда носили тёплый, более чем дружеский характер, иногда даже заканчиваясь постелью. Катя завоевала моё сердце искренностью, прямотой и какой-то детской простотой, подобную которой я замечал лишь в Насте. Нет, та девушка не была наивна, но общение с ней давалось непринуждённо, точно говоришь с самим собой. Наверное, она умела угадывать мысли, чувства и желания. В конце концов, если бы Диерс не вломился в мою жизнь двенадцатибальным ураганом, я мог предложить Кате, что называется, руку и сердце. Уверен, мои симпатии находили ответ в её душе.

О том, что Ксио — это дочь Ирикона, я не имел ни малейшего представления. Знание этого увеличило ужас и смятение, штормовавшие в душе, лишь на секунду. Ведь Ксио расстреляла моего единственного друга среди смертных, однажды уже пострадавшего от проделок нечисти. Но главное — Ксио похитила семью Вячеслава, добрую и красивую жену Светлану, одиннадцатилетнюю дочь Наталью и совсем маленького ещё сына Игоря. Тогда, в коридоре соседской квартиры я стоял над трупом Славы с запиской в руках и чувствовал, как где-то в мозгу произошло нечто неординарное, будто перегорел исправный доселе предохранитель или какой-то рубильник вдург занял другое положение. Все тёплые чувства к девушке испарились вмиг, пропало гнетущее ощущение вины перед оборотнями стаи за предательство. Всё-таки я не предавал; Ирикон самолично отпустил меня в Англию на встречу с маньяком Диерсом, и знать заранее, какую бучу решил поднять чёрный охотник, я не мог никак. Косвенно, конечно же, виновен, но это пустяки. Никакого раскаяния я больше не испытывал, ничего не хотел объяснять Кате; единственное желание завладело мной: вытащить из плена уцелевших Ахимовых.

И вот тут-то я обрадовался, что рядом есть Джонатан Диерс. Трехсот двадцатишестилетний негр был очень сложным человеком со скверным характером — экспансивным, вспыльчивым, эгоцентричным и в какой-то мере эксцентричным. Подозреваю, что сложно прожить три века с четвертью, быть свидетелем многих событий мирового масштаба, терять одного за другим родных и близких, наблюдать смену эпох, идти против собственной природы, принципов и желаний и притом остаться в здравом уме. Вне всяких сомнений, Диерс был немного свихнувшимся, но это не мешало ему также быть сверхпрофессиональным убийцей, машиной смерти, самой, чёрт возьми, смертью во плоти. Вспоминаю, как он фактически в одиночку взял штурмом Замок, убил около тридцати оборотней — всех, кто в то время там находился, и не перестаю поражаться его великолепию. Мои потуги стать хорошим бойцом, все эти тренировки не привели почти ни к чему, и рядом с негром-вампиром я сам себе казался жалким, никчёмным существом. Скажу честно, что перед Диерсом я испытывал даже страх. Невозможно, мне кажется, не опасаться за собственную жизнь рядом с двухметровым широкоплечим негром с весьма художественной татуировкой ровно в половину лица и кольцом в носу, безумной короткой и белой как снег стрижкой, горящими глазами и постоянно ухмыляющимся ртом. Всем своим видом Диерс, способный убить одним движением, внушал суеверный страх. Не смейтесь... Видели б вы того здоровяка, да ещё с автоматами в руках, да в окружении истекающих кровью трупов...