История очевидца иных миров

— Хорошие вопросы, молодой Фланахэн. Хорошие, но несвоевременные. Когда справимся с напастью, тогда и будем спрашивать. И почему пожарные подводы не приехали, спросим. И почему возникло сразу несколько костров в юго-восточной части района при юго-восточном же ветре, тоже спросим. И они, поверь мне, должны будут нам ответить. А пока нужно бороться за себя и своих близких.

Один из командиров их добровольческого пожарного формирования что-то прокричал. Ветер относил слова назад, но Ульф, похоже, расслышал.

— Сейчас разнесём эту завалюху по бревнышкам, — Ниельстром взмахнул молотом, будто наглядно подтверждая сказанное.

— А Старый Роуэн не будет возражать? — Крейван покосился в строну дороги, где прямо на обочине, безучастно глядя на подступающую стену пламени, сидел хозяин дома. В широко раскрытых глазах его отражалась жёлто-оранжево-красная круговерть, и мыслями он был где-то далеко.

Ульф скорчил гримасу:

— А что ему остаётся? Так и так дом пропадёт, не под топорами, так в огне. Но, в первом случае мы можем замедлить, а то и остановить огонь, а те, чьи дома уцелеют, потом помогут старику кто чем может. Начали, приятель!

Ульф пошёл к дому, где первые добровольцы уже ладили буксирные верёвки, закрепляя их за коньки крыши и оконные переплёты. Кто-то подогнал четырёх лошадей, животные испуганно ржали, косили глазами в сторону от пожара, но не делали попыток убежать. Крейван ещё раз взглянул на Старого Роуэна. Тот уже стоял на ногах и, как охотничья собака, втягивал воздух, широко раздувая ноздри. Глаза его сияли, от прежнего безразличия и следа не осталось. Он истошно закричал неожиданно сильным голосом:

— Ветер! Ветер! Он меняется! — старик торжествующе потрясал кулаками.

Крейван застыл, застыли и другие безликие — даже те, кто подрубали опорные балки внутри дома Старого Роуэна, они тоже, почувствовав что-то, выходили наружу и, запрокинув голову, будто пытались разглядеть тот самый спасительный ветер, о котором кричал старик.

А ветер и вправду менялся, он всё ещё был сильным, но уже не дышал жаром, запахом горелых досок (а, порой, и тошнотворным запахом горелого мяса) и липкой копотью. Он был свежим, благословенно свежим, с запахами влажной земли, молодой травы и прохладной воды… И дул он навстречу катящемуся валу огня, замедляя его, заставляя идти на уступки, но уступки эти не принимая…