История одного Ангела

«Вернусь ли я сюда еще?» – спросил я себя, а другой голос сказал: «А хочешь ли ты сюда вернуться?» Я открыл глаза и, медленно поворачиваясь, смотрел на знакомый пейзаж, на свой дом, на двор, на забор, на лес, темнеющий вдали, на это небо, на это все, и я понял… «Я хочу вернуться сюда. Здесь мой дом… И как бы одиноко я ни ощущал себя среди своих сверстников, среди своей семьи, лучшего места нет на этой Земле, ведь здесь меня будут ждать, я знаю это. И это знание и радует, и печалит меня. «У меня есть смысл выжить, не погибнуть, потому что меня ждут, потому что я нужен своей семье, но смогу ли я выжить?» – подумал я. Позавтракав в молчании, мы с сестрами присели, как говорится, на дорожку. Тереза с утра напекла пирожков и хлеба и все это положила мне в котомку. Утро уже настало, пора было идти на сборы, встав, одевшись, обувшись, закинув котомку за плечи, я вышел во двор, сестры последовали за мной. Из деревни набралось человек 20 юношей. И все они, как и я, были худыми, уставшими и вечно голодными. Ждать пришлось недолго, вот показался тот же посланник, что и вчера, скомандовав нам сесть в телегу, что была запряжена лошадьми, столь же худыми и уставшими, как и мы, после чего разразился какой-то патриотической речью. Мы, не проронив ни звука, усаживались, мои сестры стояли и печально молчали, да и что они могли сказать? Все уже было сказано. Что я мог сказать? Пообещать вернуться или промолвить это банальное: «Ну, вы тут держитесь, как-нибудь…» или что-то в этом роде. Вот все сели в телегу, кто-то сел рядом с извозчиком, речь была сказана, фамилии названы. Скомандовав «Вперед», мы медленно отъезжали на скрипучей и старой телеге от нашей губернии, от родных мест. Женщины, девушки, дети, старики, сбившись в кучку, тихо провожали нас в это безмолвное осеннее утро. Небо было тоже грустным: покрытое серыми облаками, сквозь которые не пробивалось солнце. Оно было спрятано под дождевыми тучками, что так внезапно после чудесного рассвета пригнал ветер. Оно собирало в своих недрах воду, которая в последующем вылилась на нас мелким ситом. В дороге я задремал, так как бессонная ночь все же сказалась на мне, а когда проснулся, то родных мест уже не узнал. Чем дальше мы ехали, тем опаснее становилось. Поначалу мы еще не осознали в полной мере того, что нас везут на войну, везут для того, чтобы мы убивали и чтобы убивали нас. Рядом со мной сидел худощавый мальчишка, Васько. Рыжий и с веснушками, он выделялся из толпы, как и я со своими светлыми волосами. Вот, он вздрогнул, услышав в отдалении грохот пушек, я не сразу понял, что это за шум, в прочем, как и все остальные. Но вот грохот повторился, и чем ближе мы подъезжали, тем сильнее он становился, мне показалось, что и земля трясется под нами, или это дорога была вся в колдобинах и ухабах?

И вот мы остановились. Было давно за полдень, можно сказать, что уже был вечер, а за день я так и ничего не съел. Во-первых, не было аппетита, а во-вторых, уж простят меня мои односельчане, я не хотел тратить те запасы, что приготовила мне Тереза, сестра моя. Возможно, это были последние крохи пшеничной крупы, которые она потратила для меня, я не мог об этом не думать. Вот повозка затормозила, нам приказали: «Встать!» Вялые, голодные, сонные, мы спрыгнули, а кто-то сполз на землю. Здесь нас построили, и мы пошли за солдатом в лагерь, через лес. Что стало с телегой и извозчиком, я не знаю, да и не хотел знать ни тогда, ни сейчас. Мы шли колонной через лес, хотя и лесом это не назовешь: обломленные ветки деревьев, истоптанная трава, обугленные пни, грязь, сухость и полное отсутствие жизни. Шли мы недолго между сухими ветками, без листьев, пока не показались палатки. Мы пришли в лагерь. Солдаты сновали по нему кто куда. Шум, суматоха охватила нас всех. Мы сами впали в панику, кто-то рванулся бежать, но от голода и слабости не пробежал и двух метров, рухнул на землю, так и остался лежать, пока тот солдат, который нас сюда привел, не подозвал еще двоих и не приказал поднять бедолагу. Это был Митько, его подняли, и наш провожатый холодно спросил его:

– И куда ты собрался бежать?

Митьку только исполнилось 16, щуплый, худой, как и все, он с ужасом в глазах смотрел на солдата.

– Молчишь! – гаркнул солдат, как в последующем все мы узнали, это был командир роты. – Знаешь, что у нас делают с беглыми?

Митько замотал головой, в его глазах, помимо страха, теперь еще стояли и слезы.

– Убивают, – продолжил служивый. – Но так как вы все – новенькие, и солдатами как таковыми еще не являетесь, зеленые щенки, – уже отвернувшись от Митька, говорил командир, – то я забуду об этом происшествии, но усвойте все: захотите бежать – смерть, не будете подчиняться – смерть. Вам тут не в деревянных солдатиков играть, а воевать за великие цели нашей страны, нашего императора! – пафосно закончил он.

Я стоял среди таких же, как я, и в моей голове была одна мысль, одна единственная мысль, которая была наверно и у остальных: «Как я хочу домой!»