История одного безумия (СИ)

Мальчик был сиротой... его мать нашли танцующей в петле с безумным лицом... она выжила, но голос потеряла... свист издавала, как змея... а отца мальчика убили... он иногда впадал в неистовство... мальчика отдали на воспитание монаху... когда монах умер, мальчик попал в семью скрипача... скрипач играл в оркестре, потом в переходах, мальчик пел...

Так мальчик жил, если это можно было назвать жизнью... в 13 лет его отдали старой деве... она была калекой... мальчик возил ее в коляске на надувных шинах... говорили, что дева утонула в пруду, ставшем болотом, вместе с инвалидной коляской, а мальчик исчез...

Где он теперь?.. и где я?.. помню, я лежал на дне лодки, когда волны, миную рифы, прибили лодку к берегу...

У входа в пещеру стояла рыжеволосая дева...

Я окликнул ее, но дева не отозвалась, скрылась в скалах... отозвался прибой, исполнявший какую-то забытую мелодию, чайки были солистами...

Я вышел из лодки и, сопровождаемый псом Пифагором, пошел вдоль берега... я искал Аду, потом Раю, обращался за помощью и к богу...

Увы, бог и сам был одинок и несчастен... однако он послал мне ветры, все четыре...

Ветры вспучили море... до неба волны поднялись и с ревом обрушились на скалы...

Я укрылся от непогоды в пещере, смирился с одиночеством...

Счастлив я был лишь в сновидениях... мне являлись музы, все девять...

Пес Пифагор лаял на них...

-- Пифагор, успокойся... они не настоящие, мнимые...

Как-то во сне мне явилась Жанна в одежде невесты... я испытал наслаждение и очнулся жалкий и влюбленный... ни девы рядом, ни города, ни окрестностей, лишь дикие скалы...

Куда идти?.. словно добыча достался я морской зыби, которая выбросила меня на остров...

Я вспомнил сон, деву... и вот она возникла в лучистом сиянии утра в одежде невесты... фата трепетала за ее спиной, как крылья...

Я окликнул ее...

Она обернулась... щеки ее вспыхнули сочувствием ко мне, злосчастному скитальцу, стенающему и причитающему...

Я попытался обнять деву, но тщетно...

Можно ли обнять воздух?.."

* * *

Ночью пещеру Бенедикта было не узнать...

Так ему показалось, когда он очнулся....

Жены одели стены пещеры цветами, сами же танцы устроили у ложа спящего Бенедикта босоногие и бесстыдные...

Луна безумье наслала на них...

Лишь на Жанне, седьмой его жене, было платье невесты, а ноги в котурнах...

Бенедикт спал и видел этот танец...

Жены танцевали, как одалиски, позабыв себя...

Утром они ушли по зыби к рифам, быстро ступая босыми ногами...

Бенедикт очнулся не в пещере, а на берегу в камнях... он обнимал камни, как жен... он и сам едва не стал камнем в эту августовскую длинную ночь...

Вспомнив все это, Бенедикт рассмеялся, что-то сказал, слово какое-то, и зевнул с криком...

Зевнул и пес Пифагор...

Бенедикт закрыл глаза и увидел жен и свое превращение в камень...

Задыхаясь под тяжестью, Бенедикт привстал... жены одна за другой входили в воду... по колено, по грудь, по горло...

-- Остановитесь... не сходите с ума...

"Кому я это говорю?.."

У рифов нимфы играли с дельфинами...

"Жены обратились в рыб... и я хочу стать рыбой..."

Бенедикт подполз к воде...

Увидев свое отражение в зыби незнакомого моря, он закрыл глаза и заснул для жизни...

Во сне Бенедикт воскрес, ожил, отвалил камень и вышел из пещеры и вознесся на небо... там он говорил с богом о боге...

Голос его звучал тихо, осторожно и утомленно...

* * *

Сон вернул Бенедикта в город...

Никто не узнал бы его, встретив... облик его изменился... и облачение... и мысли... лишь голос остался тот же...

Он пел скорбные плачи на площади у руин театра, и возносил руки, чтобы отогнать от города грязь, нашествие которой предсказал его дядя...

В воображении он видел, как гибнут в водоворотах младенцы и девы, не узнавшие родов...

Ночь Бенедикт провел в руинах женского монастыря на ложе монахини...

Очнулся он от лая собак... пес Пифагор собрал их... целое войско...

"Не знаю, сон это был или явь... - размышлял Бенедикт... - Помню, жены пляску затеяли, танцевали на мне ночь-напролет, запястьями гремели, топали пятками...

Я лишь молил о милосердии и наполнял воздух словами плача...

Не помню, что было потом... что-то страшное...

Все говорили о войне с собаками, в которой я был собакой... лаял зло с пеной безумной на губах... как ожерелье пена лежала и на груди пса Пифагора...

Я оказался в доме на песчаном берегу, привязанный цепью к стене... лежал, ослабевший после приступа безумья, и смотрел, как из моего тела вырастала собака...

Собака завыла, воем пугая обитателей желтого дома...

Потом я стал камнем на обочине дороги, по которой шли беженцы от войны...

Не помню, как я попал в рай уже с телом змея, плюющегося ядом...

Я обвивал дерево и что-то шептал деве в платье невесты, пока у нее не подогнулись колена...

Нет, я не тронул ее, она осталась невинной...

Я пылал любовью к ней, но внушал ей ужас своим видом...

Я ползал по стволу дерева, свивался, шипел, что-то изображал...

Помню, ветер сорвал с девы платье невесты, оставил только фату...

Она предстала передо мной нагой, бесстыдной...

Она явила мне всю свою красоту...

Я подполз, обвил ее, прерывисто дыша, будто задыхаясь от приступа астмы...