История одного дня. Повести и рассказы венгерских писателей

— Перейдя через Королевский перевал из Венгрии в Трансильванию, я почти год прожил среди углежогов, в лесах. Однажды бродил я по лесной чаще, как вдруг слышу шум. Смотрю, — а из густых кустов глядит на меня пара горящих глаз. «Медведь!» — понял я и перепугался до смерти. Ведь у меня не было с собой никакого оружия, даже ножа складного. Я стоял в центре поляны. А медведь вышел из кустов и прямо ко мне. Опомнился я и — наутек. На мое счастье, поляну пересекала глубокая расселина. А поперек нее лежало поваленное бурей дерево. «Ну, теперь я спасен!» — воскликнул я. Ведь мне нужно было только перебежать на другую сторону да столкнуть бревно в пропасть, и медведь уже не сможет до меня добраться. Так и случилось. Медведь добежал до расселины, остановился на краю, зубами ляскает, но до меня дотянуться не может. Я же, перейдя расселину по стволу дерева, думал, что уже спасся от опасности, как вдруг вижу, что на этом берегу пропасти меня уже другой медведь поджидает. Представьте себе, господа, мое положение!..

— Ну, а дальше-то, дальше что случилось? — нетерпеливо потребовали слушатели и умолкли затаив дыхание.

— Что же мне оставалось еще делать: положился на бога!

— Да, но медведи-то что с тобой сделали?

— Как что? Поймали и съели…

Такого оборота дела приятели явно не ожидали. Габор Петки первым вскочил и, обнимая Лаци, закричал:

— Ты великолепен, парень! Посмеялся ты над нами! И поделом нам! Зачем приставали к тебе! Признаемся: Ковашоци хотел храбрость твою испытать, а я — ум. Но ты одним ударом и то и другое доказал. Не побоялся нас высмеять и сделал это с умом!

И все они по очереди пожали Лаци руку, после чего беседа протекала совсем в ином тоне. Лаци почувствовал, что авторитет его сразу вырос и что теперь он действительно приобрел себе друзей.

Глубоко за полночь пропировали они все вместе, пока Иштван Веер не предложил наконец:

— Время позднее, пора платить, да и «посошок на дорожку» выпить.

Ковашоци начал было шептаться с Петки, что не стоит, мол, больше беднягу Вереша в смущение вводить, и предложил честь честью заплатить за вино. Однако Вереш сам напомнил об условии:

— Меня и самого уже ко сну клонит. Действительно пора и на покой. Давайте проверим, кому платить! Да и по домам!

Ах, так? «Проверим»? Это замечание задело за живое Ковашоци. Неужели новичок не чувствует, кому в таком случае платить придется? Что ж, проверим!

— Эй, почтенный хозяин, Гергей Надь, подсчитайте-ка нам! Так у кого же, хлопцы, сегодня меньше всего денег? — и Ковашоци горделиво затряс кошелем, вынув его из кармана. — Здесь сто двадцать золотых.

— У меня тоже около сотни, — выложив содержимое карманов на стол, заявил Петки.

— Ну, я вижу, не мне платить, — с улыбкой заметил Ласло Вереш.

— Как так? — удивились остальные. — Почему ты решил?

— Да потому, что у меня при себе гораздо больше денег!

С этими словами Лаци высыпал на стол золото и драгоценности, находившиеся в одном только кармане доломана. При виде такого богатства все его сотрапезники рты пооткрывали.

— Так это же уйма денег! — воскликнул пораженный Иштван Веер.

— Кто не пропивает, у того бывает, — ответил шуткой Лаци.

Его приятели сидели остолбенев, пока наконец Фаркаш Налаци не выдавил из себя:

— Признайся, подшутил ты нынче над нашим князем?

— Чем?

— Да своим потрепанным платьем!

Лаци только засмеялся в ответ. А когда они гурьбой вывалили из трактира, он спросил своих новых приятелей:

— У кого из вас мог бы я сегодня переночевать?

Разумеется, все наперебой начали приглашать его — каждый к себе, — но Лаци принял предложение Петки.

— Как рано ты обычно встаешь? — спросил тот.

— Рано. Завтра мне уже нужно дальше двигаться.

— Куда же ты теперь путь держишь?

— Брата своего старшего разыскиваю.

— Где он у тебя?

— Не знаю. Но я должен найти его во что бы то ни стало.

А утром по городу пошли занятные слухи, часть которых, между прочим, соответствовала истине. Многие из тех, кто в это утро встал пораньше, сделали на улице, по которой ночью бежал Ласло Вереш, богатые находки. Ребятишки, например, отыскали в земле маленькие сверкающие камешки, и сразу же пронесся слух, что это — восточные жемчуга и самоцветы. Слух дошел и до княгини, и ее высочество, уступая любопытству, велела прислать ей в замок несколько таких находок, которые и в самом деле оказались дивной красоты смарагдами и жемчугами. Княгиня велела прислать ей также и подобранные на улице золотые монеты, но люди, нашедшие их, по-видимому, предпочли об этом умолчать.