История одного гоблина: Символ веры (СИ)

Гарб уверенно прошел через все помещение, огибая сундуки по только ему понятным траекториям. Проход в следующее хранилище загораживал искореженный скелет. К счастью, не человеческий, а эльфийский. Шаман хмыкнул, пробормотал что-то вроде «дилетанты» и пошел дальше, спокойно отпихнув ногой в сторону еще крепкие кости. Иногда он замирал, прислушиваясь к магическим завихрениям, а в одном месте отпрыгнул назад, едва избежав острых игл из сверхпрочного адаманта, резко выскочивших из своих пазов в полу на добрых два фута вверх.

– Пока было несложно, – многообещающе подмигнул он товарищам, у которых готовность уйти уже давно пересилила и любопытство, жажду приключений и даже желание разжиться древними эльфийскими чарами.

В следующей зале путники миновали залежи драгоценного оружия, доспехов и щитов. Аггрх невольно залюбовался одним отличным образчиком древнего оружейного искусства, но потрогать так и не рискнул. Из всех «храмовых воров» только Михель остался безучастным к сокровищам Триединых, видимо, не считая достойным последователя Вседержителя осквернять себя «чахлым златом мертвых эльфов».

Заключительный зал встретил компаньонов большим застекленным коробом у дальней стены и каменными статуями возле него. Изваяния протягивали к витрине руки, будто пытаясь дотянуться до камня, лежащего на подставке за стеклом. Самоцвет правильной формы размером с куриное яйцо переливался всеми цветами радуги, хотя преобладали зеленые и голубые тона.

– Лапис арденс философорум, – негромко сказал гоблин.

В ответ на его слова философский камень запульсировал сильнее, а цвета приобрели более теплый оттенок – от красного до оранжевого. Гарб без опаски подошел к витрине полюбоваться величайшей из созданных руками эльфов ценностей. Приблизились и остальные. Чар завораживал, заставляя смотреть на него и жаждать им обладать, суля взамен бессмертие, бесконечное богатство и скромно умалчивая о цене.

Шаман с трудом оторвался от созерцания прекрасного и посмотрел на статуи. Они могли бы считаться совершенными – подобного сходства с живой натурой не смог бы добиться даже самый гениальный скульптор. Большинство изваяний изображали эльфов, и только одно – человека. Человеческая фигура особенно заинтересовала Гарба: в ее изгибах смутно угадывались знакомые черты.

– Бурбалка! – непроизвольно вырвалось у шамана.

Компаньоны даже не обернулись, продолжая смотреть на сокровище.

– Эй, хватит таращиться! У нас тут чрезвычайное происшествие!

– А, что? – спохватился первым Михель.

– Посмотри на эту статую!

– Гм, определенно сходство есть.

– Это он! Все, кто дотрагивается до стекла, обращаются в камень!

Последнее слово, видимо, каким-то образом запустило скрытый механизм воздействия на воров, потому что Каввель и Аггрх одновременно потянулись к стеклу, дотронулись до него и отпрянули. На глазах Гарба и Михеля их товарищи одновременно покрылись слоем камня и застыли в одинаковых позах.

Михель критически осмотрел получившиеся скульптуры.

– Недурно, – сказал он. – Я бы такое запечатлел на холсте в масле.

Из статуй донеслось приглушенное мычание.

– Они живы! – воскликнул Гарб.

Шаман быстро сплел заклинание для снятия магического окаменения и направил на Каввеля. Каменная плоть даже не подумала осыпаться с тела минотавра, хотя это просто обязано было произойти.

– Здесь какая-то особая энергетика что ли? – раздосадовано стукнул кулаком по статуе Бурбалки гоблин.

Эта скульптура тоже отозвалась мычанием. Михель пожал плечами.

– По идее, такое возможно. Это все-таки храм, посвященный верховным богам, эльфийским к тому же. Законы магии могут здесь искажаться.

– Сейчас посмотрим, как законам магии понравится это! – с этими словами Гарб достал из торбы три совмещенных Бира.

Он прикоснулся посохом к каменному Бурбалке. По залу пронеслась волна ледяного воздуха, едва не задув факелы, и прошлась противным холодком по спине. Изваяние не шелохнулось. Шаман отчаянно метнулся ко второй статуе, к третьей, касаясь их посохом и шепча волшебные слова – все попусту. Михель молча наблюдал, скрестив руки на груди. С каждым прикосновением посоха к статуям налетал порыв ледяного ветра, и роба монаха флагом развевалась под волшебными дуновениями. Наконец гоблин бессильно опустил лапы.

– Попробуй помолиться, – подсказал Михель.

Гарб недоуменно посмотрел на монаха.

– Попробуй-попробуй! Ты ведь теперь жрец своей богини, не так ли? Она не откажет тебе в помощи. К тому же посох ведь ее. Я думаю, что чем больше частей собрано вместе, тем теснее он связан с богиней, и тем труднее управлять его силой без ее помощи.

– Ты думаешь?

– Я уверен. Если уж ты взялся выполнять божественное предназначение, будь добр верить в то, что делаешь. К тому же силу искренней молитвы трудно переоценить. Мне всегда помогает.

– Но я верю! – возразил Гарб. – Я что, плохо верю?