История одного гоблина: Символ веры (СИ)

Успевший подойти ближе троу перехватил руку и легким движением уронил Аггрха на мостовую. Михель по-новому взглянул на безумного барда, оценив чистоту проведенного приема и узнав школу своего ордена. Видать, эльфа знатно помотало по белу свету.

Орк вскочил и, бешено вращая глазами, бросился на Адинука. Троу изящно ушел от захвата, и зеленокожий оказался на газоне возле одного из домов. Каввель сунулся было разнимать драчунов, но Михель остановил его, предоставив им выяснять отношения один на один. Аггрх падал еще трижды, прежде чем выхватил меч. Темный эльф и не подумал достать из ножен свой, ловко уворачиваясь от ударов и изредка бросая едкие замечания по поводу танцевальных навыков оппонента. В конце концов Аггрх выдохся, бессильно опустился на траву и горестно понурил голову.

– Послушай теперь меня, – нравоучительным тоном сказал троу.

В его интонациях появились новые нотки, невольно заставляющие как минимум обратить внимание на произносимые слова.

– Сотню лет назад я, как и ты, отчаянно нуждался в вере. Я устал от злобы богов моего народа и сбежал в поисках смысла существования. Мне довелось скитаться в разных местах, и я многое понял. Вера жизненна необходима таким, как мы, чтобы выжить. Я свою нашел и был вознагражден. А ты?

– Я верю в Одноглазого, – устало отозвался Аггрх. – Пытаюсь верить.

Его ярость ушла, оставив в душе полное опустошение. Орк взглянул на себя со стороны и устыдился: проиграть схватку безоружному троу при свете дня! Троу же боятся открытых пространств и солнечного света! После такого задумаешься о смысле жизни.

– В верховного бога орочьего пантеона, – усмехнулся троу. – Это такой вечно злой и вечно обиженный на остальных богов за какие-то прошлые дела? Поговаривают, что Триединый ему как-то знатно навалял и как раз тогда глаз-то и выбил. Вот он вас на наш род и пытается все время натравить. А к тебе твой Одноглазый добр? Добр ли он вообще к кому-нибудь?

– Он награждает сильных и прогоняет слабых, – глухо ответил орк.

Аггрх и раньше думал о своей вере, но всегда считал, что все уже давно предопределено, и изменить заведенный порядок нельзя. Сейчас он с ужасом понял: ведь действительно, в орочьем пантеоне нет ни одного доброго или хотя бы мирно настроенного бога.

– Но на самом деле он ведь тебе не нравится?

– Не нравится.

– Так становись защитником Бирканитры! Будешь ее первым чемпионом – защитником и ревнителем веры.

– Я орк, а она гоблинская богиня.

– Ты расист что ли? Так с этого надо было начинать! Тогда сиди и скули дальше, что у тебя нет цели и тебе суждены вечные скитания в одиночестве. Я, например, поклоняюсь Хьялти Златобородому.

– Это же бог дворфов! – изумился Аггрх.

– О, да! – подтвердил троу. – Он так удивился, что у него есть почитатели не из их числа, что наделил меня своей силой, ловкостью и мудростью. Хорошо хоть бородой не наделил. За это ему отдельная благодарность. Только представьте меня с бородой!

Понять, лжет Адинук насчет мудрости, бредит или говорит правду, было невозможно. Аггрх, однако, предпочел поверить ему на слово – свежие синяки от падений были слишком веским аргументом.

– Хорошо, убедил. И что мне нужно делать? Принести клятву верности?

– Ничего особенного. Просто продолжай помогать гоблину. Ну что, мир?

– Мир, – не слишком охотно согласился орк под одобрительные возгласы друзей.

Помирившаяся компания проследовала к гномьему крылу, чтобы встретиться с Маусом. Адинуку попытались намекнуть, что предстоящий разговор слишком секретный для его ушей, но доставучий троу не ведал чувства такта и тут же разъяснил, почему его присутствие необходимо. Складывалось впечатление, будто темнокожий бард всерьез считает себя нянькой, а в качестве подопечных рассматривает весь отряд. Впрочем, его доводы убедили Гарба: Адинук был прекрасно осведомлен о том, кто такие хапуги, и обещал поделиться своими знаниями с остальными.

***

Гном принял друзей у себя в кабинете и с нетерпением принялся расспрашивать о результатах экспедиции, подозрительно косясь на темного эльфа. Гарб рассказал про поиски третьей части посоха и неожиданную находку. Пока гоблин описывал сокровищницу, глаза Мауса алчно заблестели, и не потухли даже, когда гоблин нарочно преувеличил силу ловушек.

– Это ничего, – еле слышно прошептал профессор. – Главное, камень достать.

– Эльфам пока ничего не говорите, – уже громче добавил он и обратился к Адинуку. – Так значит, темные еще забредают на поверхность?

– И, как всегда, строят козни, – поклонился троу.

– А вы уверены в своем новом друге? – спросил гном, повернувшись к гоблину.

– Мы уверены, – поспешно сказал Гарб, боясь осложнений на почве расового недопонимания.

– Как можно быть уверенным в том, что завтра будет солнце, а не дождь? – ухмыльнулся Адинук.

Маус странно на него посмотрел, но промолчал.

– Ладно, шутки в сторону, – посерьезнел эльф. – Путем несложных умозаключений я понял, что вы, ребята, серьезно влипли.

– Что же заставляет вас так думать, любезный троу? – холодно поинтересовался Маус.