История одного лета

Я приоткрыла дверь, заглянув за нее так, будто сейчас там увижу потустороннее существо, как из фильмов ужасов или себя семнадцатилетнюю, лежа на кровати и изображавшую из себя модель известных художников. Не знаю даже, что бы мне сейчас показалось страшнее. Но там были лишь моя идеально заправленная кровать, плюшевый медведь на покрывале, недорогой столик с небольшим ноутбуком и стул – мое место для выполнения домашнего задания (хотя, признаться честно, делала я его чаще лежа на кровати), шкаф со старыми вещами, разбитое зеркало и, пожалуй, все. Или нет… Я прошла в комнату и села за стол. Сразу же нахлынули воспоминания о приятных вечерах в одиночестве с наушниками в ушах. Я заглянула под стол. Коробка. Хм, странно… Я взяла ее и повертела в руках. Довольно увесистая. Абсолютно не помню, что там. «Надо перестать гадать» – подумала я и открыла коробку. С этого момента начался мой личный ад.

Глава 2

В этот очередной летний вечер я снова планировала посидеть с Чаппи под ивой.

– Мам, я к себе! – крикнула я, выбегая из дома. «К себе» значит в мое место возле реки под ивой, и всем членам семьи это было известно.

Мы с Чаппи рванули наперегонки. Подбежав поближе, мы сбросили темп. Сегодня здесь никого. Вот и славно! Я подошла к иве, которая закрывала лавочку. Отодвинула ветви и…О боже!!!

– Ты…ты… чего здесь?

– Я сижу здесь довольно давно. Ждал тебя, но не знал, в какое время ты тут появляешься.

Тот самый русоволосый сидел на моей лавочке, закинув ногу на ногу так, будто это я вмешалась в его личное пространство, а не он в мое. Какой нахал! Бесит!

– Ладно, все, давай, проваливай, – я подошла к лавке с видом собственника, держа в руке дневник. Думала, что он встанет и уберется куда подальше, например, к своим друзьям, но он сидел, как приклеенный, только поворачивал голову по ходу моих движений, наблюдая за мной.

– Кто ты? – спросил он меня. Я вскинула бровь: «Что? Он полоумный?» – Ну, чего ты так на меня смотришь? Я никогда не видел тебя раньше. Тот раз не считается.

– Слушай, ты выглядишь сейчас, как маньяк, будь добр, оставь меня в покое.

– Почему так грубо? Разве я сказал что-то не то? – он сменил позу на более скромную, соединил колени вместе и развел руки в стороны. Пьеро недоделанный.

– Сделал. Ты пришел в мое любимое место, нарушив мое желание провести вечер в одиночестве, – я жестикулировала так, будто участвовала в дебатах.

– У тебя что, друзей нет?

– Какая тебе разница вообще? Что пристал? – я немного повысила тон. Молчит. Я что, его обидела?

– Ты необычная.

– Я??? – я тыкнула себя в грудь пальцем, а моя нижняя челюсть отвисла до яремной впадины между ключицами так, что я была похоже на Крика, сбежавшего с картины Мунка.

– Разве тут есть кто-то еще?

– Чем это я необычная? – «Нет, нет, нет, я не должна с ним разговаривать»

– Ты не тусуешься в клубах, не гуляешь по шумным улицам, сидишь тут с собакой в одиночестве, как паинька. Ты будто из книжки про тихоню.

– Ты не знаешь меня.

– Это исправимо.

Молча смотрим друг на друга, как в детской игре в гляделки. Чем дольше я смотрю в его глаза, тем больше они меня завораживают. Блики солнца заставляют радужки переливаться разными оттенками зеленого, словно в них какой-то неизвестный химический элемент.

– Ладно, пойду… – он резко поднялся и, не посмотрев на меня, двинулся в сторону тропинки.

Мне вдруг что-то захотелось сказать, чтобы остановить его, но я так и не нашла слов, и его спина скрылась за ветвями ивы. Я открыла дневник и начала писать:

«Сегодня произошло что-то странное. А ведь это только второй день лета! Один русоволосый парень, о котором я уже писала, пришел в мое место и нахально пытался узнать что-то обо мне. Признаюсь честно, во мне возникло очень странное чувство. Когда он уходил, мне захотелось, чтобы он остался. Не знаю, что это было: интерес к его личности, интерес к новому человеку, интерес к парню… точно нет! Бред! Скорее всего последствия моего одиночества дают о себе знать. В общем, обещаю, это больше не повториться. Даю себе слово – забуду об этом на следующий же день.»

Но забыть не получилось ни на следующий день, ни на следующий месяц, ни на следующий год и даже годы.

***

– Ты чего так хлопаешь? – спросила мама, после того, как я закрыла входную дверь.

– Ничего, – бурчу себе под нос, снимая пятками кроссовки. Мама всегда ругала меня за такое отношение к обуви, но сейчас мне почему-то было плевать, как разуваться.

– Что-то не то с тобой. Я все вижу.