История одного оборотня

Превращение заняло большее время, нежели в прошлый раз. Я слышал треск костей и чувствовал боль сильнее прошлой. Не скажу, что она была так уж и намного сильнее, но разница была ощутима. Пальцы удлинялись не так быстро, как прежде, не так легко, как раньше, с неприятным слуху звуком, все тем же треском. Ныли колени, на глазах расширялось и меняло строение запястье. Смотреть было еще страшнее, чем испытывать, и мне пришлось закрыть глаза, устроившись на холодном дощатом полу. Спокойно лежать не получалось - тело бросало в дрожь как при сильнейшей лихорадке, особенно когда начал появляться хвост. Удлинение позвоночника было единственным неприятнейшим моментом превращения, остальное же я мог достойно вытерпеть. Когда я неуверенно поднялся на лапы, я продолжал ощущать боль, но теперь ее можно было отнести к душевной - мне хотелось выйти на воздух как никогда прежде. Хотелось увидеть луну, даже если и был день. Хотелось ее просто почувствовать. Нельзя, меня могли увидеть в окна студенты, и никакой Дамблдор меня бы уже не спас. Невыносимо было выбраться, и я мог только грустно выть. Не боясь быть услышанным. Это место давно считали скопищем черной магии и призраков, хотя работу по наведению страха выполнял один лишь я. За все семь лет я не видел никого, кто мог бы издавать похожие шутки, и здорово веселился, когда в Хогсмиде матушки пугали своих детей якобы сегодняшними стонами Хижины при мне. «Чего только не придумывают, чтобы не отпускать детей от себя!» - думал тогда я. Сейчас я готов во все заброшенные дома запихнуть по куче оборотней и вампиров, лишь бы Тедди туда не вздумал ходить, пусть он еще и очень-очень маленький - просто на будущее.

Иногда до меня доносились глухой смех со стороны озера. Я думал о чем угодно, только бы время шло быстрее. С каждым превращением было все невыносимее ощущать помимо своей тоски еще и Волка. Он ведь тоже живое существо, и как бы я хотел, чтобы мы не мучили друг друга! Отпустить друг друга было бы лучшим для нас подарком, хоть и для Волка это означало покинуть наш мир. Он мог только умереть, если бы я каким-либо неведомым методом сумел выгнать его из тела. Но и это было для него лучшим, чем сидение взаперти в моем теле. Определенно, я был самым молодым и самым плохим хозяином, какой ему только доставался. Стал плохим, как только стал бороться с ним. Директор говорил, что я должен побороть чудовище в себе, и я как дурак следовал его советам. Я сам вырастил в себе чудовище, относясь к нему так и только так. Откуда мог старик знать, каким было существо во мне? С чего люди вообще взяли, что внутри нас монстры? Что мы сами монстры? Вынужденные хищники, подверженные законам природы как и все остальные существа. Я не беру в расчет Грейбэка или похожих на него, я сужу по себе и нескольким единомышленников. Оборотни общаются меж собой, и я смог познакомиться с людьми, разделяющими мои суждения. Уже много лет я пытаюсь смириться с тем, кто живет во мне, но он не прощает меня. Вернее, не обращает на меня внимания, сделав неверный вывод из моих глупых детских суждений. Это даже не волки, высшие существа, их духи - они делились с нами магией, знаниями, а мы не принимали дар, считая их монстрами. Волк не то животное, что питается травой. Больше не волчонок.

Помфри не дала мне остаться на ночь в Хижине. Колдомедик смотрела на меня настоящим зверем, да и я отвечал ей тем же - я едва мог устоять на ногах. Вдоволь поспорив, я сдался, в противном случае она могла привести сюда и директора, а давать заговаривать себе зубы я не желал совершенно. Тратить великолепный вечер, который можно было бы провести в постели, скрываясь от всего, на директора было бы самой последней вещью, но что я бы смог согласиться. Я дал мадам Помфри вывести себя из Хижины, позволив ей практически тащить меня в школу. Это не заботило меня совершенно. Слишком слаб, чтобы думать о глупом положении. Достаточно, чтобы осознать то, что так будет всегда. Всю жизнь, с каждым разом все хуже и хуже. Продолжительность жизни оборотней несколько превышает продолжительность людей, как бы ни считали выдающиеся ученые магического мира. Много лет, по двенадцать превращений в каждом, слишком высокая цена за долголетие. Я прожил лишь маленькую часть предоставляемого мне, а вид мой далеко не цветущий. Пожалуй, я мог бы соревноваться со Снейпом в том, кто из нас выглядит на большее количество лет, чем есть на самом деле.