История одного оборотня

Следующее утро было на редкость солнечным, хотя, наверное, вам кажется, что у меня всегда так. Нет, просто все хорошее обязательно случалось в солнечные дни, и тогда солнце светило всю неделю. Еще бы, каникулы у Поттеров это самое-самое, чему я тогда очень радовался. Ребята просыпаться не спешили, да и я подниматься особенно то и не хотел, в такую-то рань. Мой взгляд бесцельно блуждал по комнате. Здесь не было особенно много мебели, в основном полки да пара стеллажей, заваленных всем, что могло быть накоплено мальчиком за его жизнь. Только на эту неделю были поставлены три кровати, но и они не заполняли того ощущения пустоты, что появлялось при осмотре комнаты. Пустота не в том смысле, что голые стены и все такое. Пустота что свобода, ведь кровати были поставлены преимущественно у стен, и в центре комнаты было свободное пространство, которое было еще более заметно при солнечном свете. Нужно сказать, что комната Джеймса как бы огибала террасу второго этажа, и поэтому имела еще одну дверь, на нее ведущую. Дверь была такая же, как и внизу, стеклянная. Окон было немного, но они поражали своей шириной. Но не так, как количество всяких подушек, разбросанных по ковру на полу. Джеймс говорил, что ему в детстве так было безопаснее всего играть, и вот до сих пор осталось. Как и привычка читать\писать, лежа на полу, на ковре, если точнее.

У комнаты не было какой-либо единой цветовой гаммы, здесь царило сочетание невероятных цветов, как сине-красный, например, но в то же время это и не смотрелось как-то… аляповато, что ли. На кровати Джеймса было свалено аж три одеяла, когда мы приехали, и сочетание это было невообразимое: шотландский плед, как у нашего декана, привычное мне пуховое одеяло белого цвета и нечто нежно салатового. Хозяин комнаты, между прочим, утверждал, что после памятного обеда цвет лица потомка чистокровнейших был именно таким. После такого заявления одеяло отправилось обратно к Джеймсу, а Сириус забрал себе нейтральный белый. Который, кстати, к концу следующего дня поменял уже на мой плед, после новых подколок Джеймса, опять же про цвет лица.

Наши кровати были отличны от Хогвартских. Без башенок, простые, причем наши с Сириусом еще и трансформированные. Прямо над моей кроватью висела одна из полок, перегруженная до неприличия всякими ненужными Джеймсу книгами типа словарей. Зато казались очень нужными для меня. Стоило ли упоминать, что над этим тоже посмеялись? Зато над моей кроватью не висела галерея плакатов квиддичных игроков, и мы не избежали нытья Сириуса, ведь ночью они на него, видите ли, смотрели. Ладно бы просто плакаты. Я упоминал, что висело все, что содержало информацию о квиддиче? А теперь представьте, как выглядела бы немаленькая комната, ВСЯ заклеенная плакатами, колдографиями, статьями, проекторами и кричалками по соседству с прочей символикой команд? Над кроватью Джеймса даже метлы висели. Видимо, его бывшие, сломанные. Аккурат над коллажем из известных и не очень стадионов. Среди доселе не виданного мною одеяла Джеймса его самого найти я не смог, однако я заметил очки, валявшиеся рядом на полу. Привычка такая у Поттера была - класть их рядом с собой на кровать и во сне спихивать на пол, после чего оказывались сломаны либо самим Джеймсом, либо сонным Сириусом, который обязательно наступил бы ровно на стекло. Чинить приходилось, естественно, мне, как человеку с самой богатой фантазией. Поразмыслив пару минут, я достал палочку из-под подушки и левитировал очки на ближайший столик, дабы избежать очередного препирательства по их поводу. Очки чуть блеснули, и я испугался было, что кого-нибудь из них разбудил. Не то, чтобы я их так боялся, но у невыспавшихся друзей на весь день сохранялось на редкость едкое чувство юмора. Убедившись в наличии сонного сопения с обеих сторон, я вернулся к разглядыванию комнаты. Надеюсь то, что я хранил и храню палочку под подушкой, никого сейчас не удивляет?

Я сумел разглядел пару зарубок, оставленных на косяке двери. Знаем, все раньше играли в эту игру с родителями. Посчитал было количество подушек, но их оказалось не так много, как казалось с первого взгляда. Я даже десяти не насчитал. Подумал над значением оставшихся строений, распиханных по углам, но и это занятие быстро наскучило. Пробовал заснуть, поворочался с боку на бок, получил пресловутой подушкой по голове, отправленной в полет кем-то из парней во сне, и тихо вздохнул.

Проблема была в том, что я не хотел снова видеть тот ужасный сон. Даже не ужасный, просто тяжелый психологически. Он был насквозь пропитан тревогой. Снилось, что я мог кого-то потерять, и потерял во сне. Не хотел снова бродить по темному лабиринту в волчьем обличье, освещаемый нахальной луной. Не хотел снова сознавать свою беспомощность. Во сне волшебником я не был.