История одного пистолета

— Рост — нет. Однако путем переодевания или изменения облика могли ввести свидетелей в заблуждение. Ты ведь сам сказал минуту назад — и это подчеркнуто в объявлении о розыске — что один из преступников, блондин, «сутулится». А может быть, в повседневной жизни этот человек держится прямо?

— Значит, ты считаешь, что наши словесные портреты ничего не стоят?

— Этого я не сказал, но думаю, что грабители умело вас провели. И сделали это довольно легко, если среди них есть актер, или парикмахер, или любой человек, владеющий гримерным искусством.

— Актер? Почему?

— А почему бы и нет? Или театральный парикмахер. Вы ведь не знаете, из каких общественных слоев вербуются преступники. В одном словесном портрете подчеркнуто, что «кожа бледная», в другом — «кожа смуглая». Тут не нужно даже быть хорошим гримером. Достаточно немного пудры, чтобы приобрести одну из этих отличительных черт. Потом берется влажное полотенце, и через минуту цвет лица уже совсем другой. Светлые волосы тоже вызывают у меня серьезные сомнения. Женщины широко пользуются средствами для окраски волос, почему бы к ним не могли прибегнуть и бандиты? Я назвал тебе только два наиболее простых способа изменения внешности, а ведь есть еще и другие — например, парики и прочий театральный реквизит.

— Знаешь, Казик, ты, кажется, посадил меня в калошу.

— Боюсь, что и другие ваши выводы опираются на ложные предпосылки. Милиция описала автомобили, которыми пользовалась банда. Сначала это был черный «вартбург», затем серая «шкода», а при последнем нападении — светло-зеленая «варшава». Думаю, что сомнений не вызывают только марки автомобилей, а вот цвета… Лично мне очень сомнителен черный «вартбург». Проще простого на короткое время изменить окраску машины — вот и весь камуфляж. Любой опытный автомобилист или работник автомастерской скажет тебе, как это сделать.

— Но это мог бы кто-нибудь заметить.

— Нет. Это не так уж легко. Машину можно перекрасить в закрытом гараже, а затем незаметно из него выехать. Последнее нападение произошло в темноте, во всяком случае в сумерки. А ты, надеюсь, знаешь поговорку, что ночью все кошки серы.

— Слушай, да ты скоро камня на камне не оставишь от результатов нашего следствия.

— Ну, не преувеличивай. Дело обстоит не так уж плохо. Есть два факта, которые не оставляют никаких сомнений: пистолет — бандиты постоянно пользуются одним и тем же пистолетом, а это говорит о том, что все нападения — дело рук одной банды, — и марки машин.

— Да, верно, но светло-зеленых «варшав», например, очень много. Буквально каждая вторая машина.

— Ни в коем случае нельзя считать бандитов людьми глупыми или наивными. Они сознательно воспользовались одной из самых распространенных марок машин.

— Мы допускаем, что машина была украдена специально для совершения преступления.

— Решительно не согласен. Это не воры! Наверняка ни один из них не украл бы даже пяти злотых. Это совершенно иная категория преступников, руководствующаяся специфической этикой и моралью. Их цель — обеспечить себе роскошную жизнь. Для достижения этой цели они избрали профессию бандитов. Грабят они тогда, когда им нужны деньги. А кражей брезгуют, как брезгует ею каждый порядочный человек. Себя они считают порядочными людьми, в поте лица своего зарабатывающими хлеб.

— Ничего себе — порядочные! Четверо убитых и трое тяжелораненых. Не считая украденных двух миллионов.

— Для них эти убийства и грабеж — тяжкий труд.

— Не могу это спокойно слышать.

— Потому что ты милиционер, а я немного философ. Психология преступника — очень интересная и очень сложная область науки. В мировой литературе этому вопросу посвящены целые тома.

— Скорее психопатология, чем психология.

— Трудно определить точную границу, где кончается одна и начинается другая.

— Во всяком случае, Казик, должен признаться, что ты здорово меня перебаламутил. Придется заново все обдумать. Спасибо тебе большое за все эти соображения, не зря я напросился к тебе в гости. Тем более что и кофе был отличный, и коньяк заслуживает тех звездочек, которые я вижу на этикетке. Боюсь, во многом ты прав. И прежде всего в том, что мы чересчур уверовали в словесные портреты бандитов. Скажу больше: мы ими особенно гордились. А теперь я вижу — гордиться нечем.

— Дело необычайно интересное, — заключил профессор Живецкий, — не только для милиции, но и для меня как ученого и отчасти психолога. Давай договоримся через несколько дней снова выпить по чашечке кофе, а я за это время еще поразмышляю над тем, что ты мне рассказал — кстати, с профессиональной четкостью. Вдруг придумаю что-нибудь интересное, что могло бы помочь следствию. Следующая среда тебя устроит?

— Отлично, — обрадовался подполковник, — но только встречаемся у меня, хорошо? В моем доме тоже найдется кофе — может, не такой вкусный, как твой, но достаточно крепкий.

Дальнейший разговор друзей далеко отошел от вопросов следствия.

«Ждите нового нападения»