История одного пистолета

Работники милиции пока тоже не теряли времени даром. Недалеко от здания банка расположено правление Союза студенческих спортивных обществ. Два его сотрудника входили туда около десяти утра, то есть за каких-то пятнадцать минут до нападения. Они не заметили перед банком белого «форда», хотя такой роскошный автомобиль не мог не броситься в глаза. Зато оба прекрасно запомнили, что немного дальше, по другой стороне улицы, в том месте, где стоянка дольше одной минуты запрещена, стоял «фиат-125», совсем новая машина вишневого цвета. На номер молодые люди внимания не обратили, но запомнили, что в «фиате» сидел один человек. Внешность его они описать не смогли.

Милиция обошла все организации и даже частные квартиры в соседних с банком домах, но никаких новых сведений не получила. Расспросы жителей Узкого Дуная также не дали результатов. Никто не видел бежавшего по улице мужчину с желтым портфелем в руке. Никто не заметил, чтобы такой человек сворачивал в одну из подворотен. Посоветовавшись с капитаном Галеком, подполковник Маковский прекратил поиски и отослал следственную группу во дворец Мостовских.

— Бандиты скатываются все ниже, — констатировал капитан, — не брезгуют уже какими-то шестьюдесятью пятью тысячами. Если бы не знакомый почерк и приметы преступника, я бы посчитал, что нападение — дело рук какой-то другой банды.

— Это исключено, — возразил подполковник. — Впрочем, вскоре все сомнения разрешит экспертиза. Даю голову на отсечение, что она подтвердит мое мнение.

Бандит пользовался пистолетом, принадлежавшим сержанту Стефану Калисяку. Не понимаю только одного: почему они соблазнились столь малой суммой? Ведь риск был совершенно несоизмерим с добычей. Еще немного, и патруль схватил бы их на месте преступления.

У богатого черт детей качает

Подполковник Маковский не смог в тот же день увидеться с раненым Эдмундом Кобылкевичем. Этого попросту не позволил врач на том основании, что, хотя жизнь больного вне опасности, он потерял много крови и как-никак пережил нервное потрясение. Поэтому Маковский договорился с капитаном Галеком вместе посетить жертву нападения на следующее утро.

На этот раз врачи не чинили никаких препятствий. Состояние раненого значительно улучшилось — через три-четыре дня он уже сможет покинуть больницу.

— Ему неслыханно повезло, — сказал дежурный хирург. — Он получил пулю в спину, на уровне сердца, но с правой стороны. Как я понимаю, бандит стрелял в человека, стоявшего к нему боком, так что на пути пули вполне могли оказаться и жизненно важные органы. Например, аорта, крупные вены, пищевод, не говоря уже о легких. А пуля ударилась в металлическую пряжку от подтяжек. Правда, сила удара была так велика, что пряжка буквально впилась в тело, но именно благодаря ей пуля рикошетом отскочила вправо. Разорвала кожу и слой подкожной клетчатки на протяжении по крайней мере двадцати пяти сантиметров, не повредив ни легких, ни даже плевры. Фантастический случай.

— Что произошло с пулей?

— При ударе она деформировалась и застряла неглубоко под кожей. Мы ее извлекли, очистили рану и наложили швы. Думаю, заживет без всяких осложнений. Правда, больной потерял много крови, но организм у него крепкий. Быстро поправится.

— Вы делали переливание крови?

— Этого не потребовалось. Рана причиняет больному некоторые неудобства, поскольку он может только лежать на животе или сидеть, но она не опасна, хотя наверняка очень болезненна. Идите за мной, я вас провожу.

У кровати больного сидела красивая рыжеволосая женщина. Офицеры догадались, что это жена Кобылкевича. Рядом с кроватью стояли две корзины цветов. Кроме того, цветы стояли еще и в банках, выполнявших роль ваз. Пока подполковник и капитан, представившись, объясняли цель своего посещения, медсестра принесла еще одну корзину с цветами. К ней была приложена записка в голубом конверте. Кобылкевич быстро схватил записку, бросил на нее взгляд и, смяв, спрятал под одеяло.

— А эти цветы от кого? — спросила супруга.

— Эти? От старика Корыткевича. Помнишь, мой приятель по яхт-клубу, еще с довоенных времен, — объяснил директор.

— Гм… — кашлянула пани Кобылкевич, не особенно убежденная его словами.

— Геленка, — попросил директор, обращаясь к жене, — оставь нас на минутку одних. Ко мне пришли по делу.

Пани Гелена довольно неохотно покинула палату.

— Пан подполковник, — сказал Кобылкевич, как только дверь за женой закрылась, — умоляю, прикажите внизу, чтобы не принимали никаких писем и цветов. Пусть их выбрасывают или отсылают в другие отделения, лучше всего в гинекологию. А то я еще схлопочу по физиономии от собственной жены, она ведь и не посмотрит, что я раненый. Прошу вас — во имя мужской солидарности.

— Хорошо, — рассмеялся капитан, — примем меры.

— Что вы можете рассказать о нападении? — спросил подполковник.

— Я все время об этом думаю. У меня нет врагов, которые хотели бы меня отправить на тот свет при помощи пистолета. Уж скорее бы постарались утопить в ложке воды. Понятия не имею, кто стрелял и зачем.

— Стреляли, чтобы ограбить, — объяснил капитан.