История одного предателя

Азеф, конечно, лучше других видел всю опасность своего положения. Он знал и про бред Сазонова, и про то, что факт пребывания Сикорского в Вильно установлен. Неумение полиции связать все эти нити было для него, - несомненно, - лучшим подтверждением его общего мнения об ее руководителях. Теперь он окончательно убедился, что обманывать их не представляет большого труда. Страх прошел. Тем с большею смелостью он повел дальше свою игру, - в том направлении, в котором он вел ее в эти дни подготовки убийства Плеве. Полицейские документы период после этого убийства склонны считать одним из наиболее блестящих во всей полицейской деятельности Азефа. Эта мысль вошла позднее и в известную речь Столыпина об Азефе в Государственной Думе. "Немедленно после этого (убийства), - говорил тогда Столыпин, - Азеф посылает чрезвычайно важные и {105} ценные донесения, которые ведут к раскрытию целого ряда преступных замыслов". В этой речи вообще много грубых ошибок, - данная принадлежит к числу грубейших. На деле, именно в этот период Азеф более смело, - вернее: более беззастенчиво, - чем когда либо, использует свое положение полицейского агента для прикрытия деятельности Боевой Организации (Донесения Азефа за этот период опубликованы в No1 "Былого" за 1917 г. В. К. Агафонов ("Заграничная Охранка", стр. 255) совершенно правильно отметил, что одни эти донесения не дают полного представления о выдачах Азефа, так как о многом он сообщал во время личных встреч со своим полицейским руководителем Л. А Ратаевым. Но в нашем распоряжении, кроме этих донесений Азефа, имеется также "Краткий Обзор деятельности заграничной агентуры с 13 сентября 1902 г. по июль 1905 г.", составленный Ратаевым в начале 1906 г., когда он хлопотал об усиленной для себя пенсии. В этом Обзоре Ратаев стремится показать свою деятельность с наиболее выгодной стороны и особенно подробно перечисляет свои сообщения о деятельности Боевых групп. Сколько-нибудь существенных пропусков в этом Обзоре быть не может, а потому в сопоставлении с ним донесения Азефа совершенно достаточны для тех выводов, которые делаются в тексте. За сообщение этого ценного документа, в литературе до сих пор неизвестного, автор приносит благодарность С. Г. Сватикову.).

Члены этой последней вскоре после убийства Плеве собрались в Женеве. Подводили итоги, принимали дань преклонения за сделанное, готовились к дальнейшему. Здесь впервые им стало в подробностях известно о трениях в Центральном Комитете, - о желании некоторых членов последнего подчинить Боевую Организацию своему непосредственному и более строгому контролю, об оттенке критического отношения к ее личному составу, в особенности, к ее руководителю. Во многом теперь это была уже только история, - но история, которая сильно подействовала на настроение "боевиков". У них появились элементы раздражения против Центрального Комитета, - против тех, кто, участвуя сам только в "мирной" работе партии, осмеливается критически относиться к ним, на каждом {106} шагу рискующим своею жизнью. Азеф умело использовал благоприятную для него обстановку. Он передавал об отдельных, случайно сорвавшихся замечаниях, о неодобрительных отзывах отдельных лиц, - не останавливаясь и перед прямым вымыслом, - и тем усиливал, разжигал недовольство. Действовал он очень осторожно. Формально все время как бы стремился смягчить обстановку, уговаривал не придавать большого значения отдельным словам отдельных лиц, - но на деле, конечно, своими рассказами постоянно подливал масло в огонь. Своей цели он достиг. Чтобы пересечь самую возможность попыток контроля со стороны Центрального Комитета, Боевая Организация выработала свой устав, который делал ее совершенно независимой от партийных центров. Формально во главе Организации был поставлен особый комитет из трех человек: Азеф, Савинков и Швейцер. Но фактически решающая роль была предоставлена "члену-распорядителю", каковым был выбран Азеф. В его же распоряжении находилась и касса Боевой Организации, в которую теперь поступали многочисленные специальные пожертвования, по свидетельству Савинкова (это вообще единственное, что мы знаем о размерах этой кассы), исчислявшиеся многими десятками тысяч. Права контроля над этой кассой Центральный Комитет не имел; комитет Боевой Организации, обладавший этим правом, никогда о реализации его не подумал. Азеф распоряжался ею так, как он хотел. А Департамент в это время все еще держал его на "жалких" 500 рублях месячного жалованья и при этом задерживал выдачу денег, причитавшихся Азефу в возмещение расходов по поездкам, произведенным по "служебным делам"!