История одного ужина

— Восемнадцать листов уязвимостей? — Кир приподнял бровь, — Однако…

— К тому же, — вставил Марк, который явно изнывал, не участвуя в разговоре, — Хозяину глупо вырывать листки. Куда проще спрятать всю инструкцию, что бы в ней ни было. Он же держал ее неизменно на полочке.

— Серв?.. — я покосилась на Ланселота.

— Он вырвал?

— Не знаю.

— Участвовать с вами в обсуждении — одно удовольствие, — сказал Кир, — Ваши смелые теории затмевают только ваши же блестящие доводы.

— А сам-то!

— Сам… Я не думаю, что виноват серв потому что…

— Ланселот, выйди! — приказал Марк, потом опомнился, — Эмм-м… Ланселот, у нас на кухне осталось что-то съедобное?

— Да, — без колебаний ответил серв, — Холодные телячьи отбивные, морковь, два фунта феты, два…

— Отлично. Как думаешь, из этого можно сделать что-то вроде ужина?

— Да.

— И ты бы смог сделать это сейчас?

— Да.

Ланселот простоял еще секунд пять в молчании, потом резко повернулся и, чеканя шаг, вышел из комнаты.

— Не сложно же его уговорить… Так о чем ты?

— Я говорю, что не верю в вину серва, — продолжил Кир, — Видишь ли, он… Он слишком умен.

— Не могу сказать чтоб заметил это.

— По тебе, знаешь ли, тоже не скажешь… — вздернул голову Кир, но быстро остыл, — Он просто не любит болтать, но, уверяю, он гораздо умнее, чем кажется. Прекрасный церебрус.

— И что?

— Когда человек умен, он не станет убивать… Стой, дай закончить. Он не станет убивать так явно. Согласись, если ты работаешь поваром и подаешь блюдо, отведав которое, человек падает под стол, это некоторым образом накладывает на тебя подозрения. Умный человек не будет совершать убийство и ждать, когда его сразу после этого закуют в кандалы.

— То есть ты думаешь, что он слишком умный.

— Да. Слишком. Поэтому я не разделяю твоей теории, Марк. А значит в некотором роде согласен с Таис. То есть, он или сам отравился или его отравил кто-то из гостей.

— Или же все гости вместе взятые! — вставила я.

— По сути, это то же самое. В общем, я думаю, что тут не обошлось без человека.

Марк запустил пятерню в волосы и некоторое время чесал затылок.

— И что же мешает тебе окончательно утвердиться в теории Таис?

— Факты, — устало усмехнулся Кир, — Всегда одно и то же — недостаток фактов. А некоторые факты эту теорию даже опровергают. Во-первых, серв не выполняет чужих приказов. Да-да, он готов на некоторые сделки с совестью, мы все уже отчасти научились им помыкать, но он делает это лишь потому, что сам этого хочет. На его месте так поступил бы всякий вежливый и воспитанный человек… Нет, Марк, я не про тебя. Удовлетворить небольшую просьбу — то же самое, что оказать по доброй воле любезность. Кстати, Таис, брось мне вон ту книгу…

Я взяла потрепанный томик «Обозрения великолепных изобретений» Бероальда де Вервиля и бросила Киру. Он легко поймал его, но открывать не стал, с улыбкой отложил в сторону.

— Видишь? Таис выполнила мою просьбу, хотя, заметь, ей она не сулила никакой выгоды. Более того, как юрист она не обязана подчиняться какому-то чародею и выполнять его указания.

Я вспыхнула, но Кир мотнул головой — он не собирался устраивать ссору.

— Значит ли это, что Таис совершит и что-то более серьезное, если я попрошу? Таис, убей пожалуйста Марка.

Я рассмеялась. Кир вздохнул:

— Я догадывался, что не сработает, но все же… Видишь, Марк? Не каждый, кто исполняет наши просьбы — наш раб. И не каждый исполняющий просьбы делает это беспрекословно. У серва есть разум, который не пойдет на убийство, по крайней мере в обычной ситуации. Попроси его кто-нибудь об убийстве, он бы отказал.

— Уверен?

— Можно проверить… Давай я прикажу ему убить тебя?

— Нет, не стоит, — хмыкнул Марк, — Одного примера хватило. К тому же, если он только протянет ко мне свои клешни, я сделаю в нем много больших дырок и потом неудобно будет отдавать этот ржавый хлам господину Макелле.

— Короче говоря, серв — не орудие. И никакого приказа никто из присутствующих ему не отдавал.

— А значит, моя теория пока на первом месте, — сказала я довольно, — Смотрите сами. Иоганес судя по всему был человеком замкнутым, без увлечений, без жены, да и без друзей, если разобраться. Жизнь вел скучную, обыденную, обществом тяготился, да и возраст уже был солидный, практически наступление старости. Что его держало? Разве что работа да любовь к хорошему столу. Рано или поздно он должен был сорваться.

— Меня на этом свете тоже держит мысль о еде, — тихо сказал Кир, демонстративно глядя в сторону, — Потому что если бы меня окружали только такие как вы, я бы съел две порции отравы, и еще потребовал бы добавку…

— Не язви, горе-чародей. Я слышала, что в Китае популярен один странный обычай. Человек, которого кто-то жестоко обидел, идет к дому обидчика и прямо перед ним сводит счеты с жизнью.

— Надеюсь, когда-нибудь подобные обычаи введут и в Ромейской Империи, — не удержался все же Кир.