История одной буддийской статуи (СИ)

– Я не муж и никогда им не буду. Я наукой озабоченная сволочь. Я отпетый холостяк и неисправимый любитель женщин. Разных женщин. В другие века у меня, конечно же, был бы гарем. Но ты, Лиз, ты и сейчас старшая жена в гареме. Девушки приходят и уходят, а ты остаешься. Как тебе только не надоело ревновать?

– Это не ревность. Просто я боюсь, что ты найдешь замену старшей жене, а это меня не устраивает.

– Кого, Лиз? Кого найду и зачем? Мне интересны особенные женщины. Гиперсексуальные как ты, а также сложные, с надрывом. Проблемные. С большими тараканами в голове. Те, кому я нужен, которые без меня не справятся, не выплывут, не вылечатся, просто погибнут. Я люблю своих пациенток, как детей и любовниц одновременно. Мои пациентки приходят, вылечиваются и уходят. А ты остаешься.

– Стив, что тебе в них нравится? Страшные, изможденные, вначале абсолютно асексуальные, со странными галлюцинациями. Ужас. Но тебе нравится вытягивать их из их ям на своей бесконечной сексуальной энергии, вкачивать в их больные головы, что они сексапильны, неповторимы и будут еще краше, когда поправятся. В прямом и переносном смысле – и физически, и психически. Ты копаешься в их головах, в их страхах, фобиях. Ты спишь с ними без всяких дальнейших обязательств.

– И мне нравится, что это заведомо временные связи. И нравится пробуждать сексуальные желания у таких девушек, как наши, со сниженным либидо. Если оно просыпается – значит, они идут на поправку. Это как спорт для меня и, конечно, их лечение. Нельзя жить в полном воздержании. Ты ведь согласна со мной? – он погладил Лиз по коленке. – И мне нравится, что ты, Лиз, в это время присматриваешь за ними, их головами. Ты прекрасный психотерапевт, сексопатолог и просто умная женщина. У нас замечательный тандем. Не находишь? И к чему весь это разговор? Мы вместе четыре

года. Ты превосходная любовница. Ты красивая и умная. Я привык к тебе. Зачем что-то менять? Ты мастерски справляешься со своей работой.

– Я их не соблазняю, как ты, – фыркнула Лиз.

– О... твои невероятные способности никто не оспаривает. Ты помогаешь им понять себя. Стать сильной стороной в межличностных отношениях. Поверить в себя еще и через разум, а не только через эмоции. С твоей помощью мне удается убедить их, что, перестав быть истощенными, они будут просто красавицами. Ведь у них сбивка сознания на этой почве.

– Я их убеждаю, – Лиз иронически улыбнулась, – но не всегда верю, что они все поголовно красавицы, как ты убежден. По-твоему выходит – все женщины красивы? Да-да, Стив, даже наша Айя. Даже эта мумия. Ты называешь ее любовью, но неужели и на нее у тебя встанет?

Он промолчал, задумавшись. Вот мумию он точно не воспринимал как женщину. Только как абстрактный артефакт, загадку, как вызов всему реальному, как вызов себе: сможет ли создать тело из костей?

– Лиз, пойми, Айя для меня – это как игра в Бога. Он из ребра создал Еву, а я хочу из женского человеческого скелета создать тело. Причем нормальное молодое тело.

– И, конечно, заняться с ним, с телом, сексом.

– Так далеко я не заглядывал. Мне пока надо нарастить мышцы на скелет. Да, мы давно не делали ей томограмму внутренних органов. Интересно, как там идет процесс. Но это не сейчас. Через пару недель, не раньше.

– Кстати, Стив, наш техник на томографе хочет подать заявление об уходе. Его семья собирается переезжать в другой округ. Надо поискать хорошую замену.

– Надо. Нельзя брать, кого попало. За месяц, надеюсь, найдем нужного. И еще хочу напомнить тебе, дорогая. Вы начнете заниматься с Айей чтением и письмом – сначала Мэгги, а потом ты. Мне нужна информация о ней. Боюсь, что нормально она еще не так скоро заговорит, а мне интересно, откуда она и как сюда попала. И мне не нравится, что ты несколько предвзято относишься к Айе.

– Совсем не предвзято, но ты не поверишь, я ее боюсь. Понимаю, звучит странно: как можно бояться почти совершенно беспомощного человека? Но она как инопланетянка, совсем другая. Странная, чужая. А вот Мэг ее обожает, да и Айе она тоже нравится. Я это чувствую. А еще я думаю, что она ничего не расскажет. Во всяком случае, сейчас. Стив, посмотри правде в глаза. То, что она жива – невозможно. Ее существование невозможно. Оно несовместимо с жизнью.

– Конечно, я понимаю. Надеюсь, ты ни с кем это не обсуждала? Ведешь запись лечения и развития процесса и прячешь эти записи, как и я, в сейфе?

– Обижаешь. Зачем мне терять работу? Все фиксирую, снимаю. Понимаю, если у тебя получится воскресить это существо – это будет сенсация, и мы опять получим гранты, и сможем купить новое оборудование, и...

Лиз замолчала, раздумывая, как задать волнующий ее вопрос.

– Скажи Стив, вот она у нас уже около месяца, как ты ее ощущаешь? Ты никогда про нее ничего говоришь. Как будто это табу. Других девушек ты спокойно обсуждаешь, делишься со мной мыслями. А эта? Что ты возле нее видишь? Мне вот возле нее холодно, а Мэгги тянется к ней, как к камину в холодный вечер. Скажешь? Или опять промолчишь?