История одной буддийской статуи

Автомобиль поехал, все время меняя направление, выехал за пределы города и остановился возле небольшой загородной виллы.

Месяц жизни героев повествования

Этот месяц для всех действующих лиц выдался невероятно тяжелым.

Стив Мейсен метался, как человек, потерявший руку, ногу, литр крови, часть души, непонятно, что конкретно, но что-то невероятно важное. Пропажу Айи и предательство Мэгги он не мог объяснить логически. Он усиленно думал, почему и с чем это связано. К тому же он не понимал, почему пропажа этой девушки так сильно затронула его. Ну, вложил в нее немало опыта и знаний, да, не получил награды за сотворенное чудо, но стоит ли это таких переживаний? Искал причины, не находя их. Жалел, что не стал настолько подлым, чтобы поставить ей чип – и вот результат. Мягкотелый все теряет. «Надо быть жестким, бескомпромиссным, безжалостным», – говорил чей-то голос внутри него. Он нанял частного детектива по розыску Айи и Мэгги, но две особы как в воду канули.

Одно его успокаивало и отрезвляло, возвращало к жизни – работа с аппаратом совместно с Жанин. Это позволяло, наконец, ощущать эмоции, то, чего он был лишен всю жизнь. Этот наркотик привязывал его к Жанин. К испытанию аппарата подключили Лиз и ее нового бойфренда Марка Вейлера. Реставратор был рад участвовать в эксперименте, и эта радость несколько смущала Мейсена. Радость была какая-то разнородная, с двойным дном, но он не мог разобраться в сложном хитросплетении эмоций этого человека. Он был влюблен в Лиз, и это смешно выглядело бы для Стива еще месяц назад, но не сейчас. Марк был увлечен Лиз, это видно, но что-то еще, возможно, нездоровое любопытство, окутывающее его, смущало Стива. Любопытство к чему? Но слишком, слишком много хлопот навалилось на него, чтобы вникать в особенности эмоций Лизиного бойфренда. Он думал о Жанин, единственной, кто радовал его. Она была солнышком в этой тьме. Он не спал с ней, хотя мечтал испытать, как это: чувствовать не только эмоции другого человека, но и свои собственные при том акте, который он, как истинный врач, называл просто сексом или трахом. С ней это не могло произойти. С ней все должно быть по-другому. Но только когда он научится чувствовать. А он хотел научиться и учился этому.

Жанин выздоравливала быстро, почти стремительно. Она ела, поправлялась, набирая килограммы, и это больше не смущало ее. Стив забирал ее ненависть к себе, как только она появлялась, и ей хотелось жить. Такой легкости она не ощущала, кажется, никогда. Все терапевтические сеансы приносили пользу, и она ждала каждый день их общения со Стивом с помощью этого интересного прибора. Ей хотелось передать ему часть своей радости, которую она чувствовала. Эмоции разноцветными шарами крутились вокруг нее и попадали внутрь, наполняли пустоту в этом странном, тяжелом, одиноком человеке. Он нуждался в ней, а она – в нем. Только иногда, когда он раскрывался, как ей представлялось, больше, чем обычно, и позволял увидеть себя изнутри, она вздрагивала от странного, пугающего ощущения присутствия там, в глубине его сознания, другого человека. Этот человек смотрел как будто бы из глубины веков жестко, требовательно и властно. Она его боялась.

Сэм Бримт радовался испытаниям прибора, как ребенок. Что парень – это большой талантливый ребенок, Стив понял, часто общаясь с ним до и после испытаний. Он видел это по простоте эмоций, яркости, непосредственности и непоследовательности их. Сэм то огорчался и падал в пропасть без дна, то возносился вверх в своих мечтах. Он не жил реальностью, а как бы находился и жил в ожидании чего-то.

Хмурый Томас Логан представлял собой истинный образец человека, которого покинула возлюбленная. То, что парень был влюблен в Айю и страдал без нее, было заметно без всякого особого видения. Массажист пытался поговорить с Мейсеном, но невнятно и как будто обвиняюще. Стив послал его и сказал, чтобы он или работал или шел к черту. Тот и пошел.

Айя. Жизнь с Мэгги

К концу месяца жизни у Мэгги она уже ходила и ела сама, только не совсем твердую пишу, но маленькие кусочки хлеба могла проглотить. Метод распевки дал результаты. Она говорила. Быстро уставая, но говорила.

Айя жила и работала над восстановлением подзабытых знаний и своих способностей. И еще она жила в раздумьях, что делать, как и с кем. Именно в такой последовательности. После полученного видения, она окончательно осознала, что ей нужно в Китай. Один раз на прошлой неделе ей удалось упросить осторожную Мэгги свозить ее к морю, чтоб попытаться вновь пережить просветление, и поймать видение. И совсем недолго, вероятно, на несколько минут заметила женщину, красивую и молодую. Почему-то сразу решила, что это и есть ее мать. Решила так – и все. Женщина занималась медитаций недалеко от какой-то скалы. Взгляд ее был устремлен на Айю, и она видела ее так явно, как будто сидела и смотрела на нее со стула напротив. Они так и смотрели друг на друга. Потом женщина кивнула, улыбнулась и произнесла на китайском: