История одной истерии

— Спасибо, — лаконично ответила девушка, постепенно доводя меня до белого каления.

— Ксюша, ты должна хоть что-то рассказать. Я слушаю. Зачем ты подбрасывала нам с Зинаидой записки?

— Чтобы предупредить, что беда близко. — Ксения держалась обеими руками за виски и была сейчас очень похожа на своего отца. — Ну и… чтобы выгородить Кирилла, конечно.

Перед глазами всплыл образ толстогубого сутулого парня с хищным взглядом и копной длинных черных кудрей. Этого Кирилла я видела в театре на репетиции. Он играл вместе с Ксенией главную роль. Любопытно. Как он причастен к происходящему?

— Тогда мне еще казалось, что его стоит выгораживать. — Внезапно смятение сменилось на лице девушки упрямством. — И сейчас кажется. Я передумала. — Ксения резко встала. — Мне не нужна ваша помощь, детектив. Я сама во всем виновата и сама попытаюсь вытащить девчонок.

— Вытащить откуда? — Я почти насильно усадила Ксению обратно за стол. Оказывать физическое сопротивление взрослой женщине у Ксюши пока не хватало наглости. — Почему Кирилла нужно выгораживать?

— Не спрашивайте, умоляю… Я все равно ничего не сумею объяснить. Я сама мало что понимаю. Знаю только, что нужно прекратить это безумие.

Эта девочка кого-то обвиняла и выгораживала, собственноручно бросала в беду и пыталась потом спасать, подбрасывала записки с угрозами, пряталась в гараже, прибавляя отцу седины, доверялась частному детективу и тут же порывалась сбежать от него. Сомнений не оставалось — Ксения не в себе.

— Успокойся, успокойся, — защебетала я, обдумывая, как бы незаметно для гостьи вызвать сюда Шумилова. В конце концов, моя задача была — найти его дочь. А лечит он ее пусть сам. — Каких девчонок ты собираешься вытаскивать? Ларису и Аллу? Да сядь же ты! Я не буду ничего выспрашивать, если ты не хочешь.

— Я хочу. Но не уверена, что это правильно. Не уверена, что поступлю корректно по отношению к Кириллу.

— Ты все равно уже назвала его имя. Я от него теперь не отстану. Полицию натравлю.

— Он не признается. Он ненормальный. Он все что угодно может…

Еще один всемогущий ненормальный на мою голову!

— Что он сделал?!

— Не знаю. Наверное, ничего. Но я уверена, что это он. Он ведь предупреждал. Понимаете?

Я не понимала, но обязана была понять. Последующий час я по капле выдавливала из Ксении информацию. Девушка то начинала говорить, то сбивалась, путая собственные домыслы с конкретными фактами и мистифицируя все до невозможности.

По всему выходило, что Кирилл ужасно запугал Ксению. Причем не вполне ясно, осознанно или случайно. Вдобавок она, будучи предрасположенной к нервным срывам (как выяснилось, Ксюшина мама страдала от психического расстройства и покончила с собой), взрастила в себе жесточайший комплекс вины. «Это я во всем виновата. Мне и разбираться. Не хочу никого впутывать», — раз пять повторила мне Ксения, порываясь встать и уйти. Путем длинных тяжелых фразосплетений, откровенного шантажа, угроз и уговоров мне удалось наконец вытянуть из собеседницы более или менее цельную картину происшедшего. Получилась она весьма абстрактной, зыбкой, но, кажется, извлечь из Ксении большее никто и не смог бы.

Отправной точкой во всей этой истории, как выяснилось, был театр «Сюр». Ксения пришла туда относительно недавно, всего год назад. Не находя себе места после смерти матери, девушка поначалу замкнулась и никуда, кроме университета, не ходила. Там держалась от всех в стороне, считая, что «дочь самоубийцы» — это ярлык, который должен отталкивать от нее людей. Одногруппница Лариса, видя, что подруга буквально вянет на глазах, решила взять над Ксенией шефство и почти насильно притащила в театральную студию, где сама занималась давно и успешно.

Театр помог. Что-то пробудил, что-то всколыхнул, заставил к чему-то стремиться. Ксенина мама, кстати, в свое время обожала театр. Студийные занятия принесли массу новых переживаний. Для получения ролей оказалось недостаточно просто быть зачисленной в труппу. Нужно было заниматься и заниматься. Речью, пластикой, сценической культурой. Ксения и сама чувствовала, что сильно отстает от тех, кто давно ходит в студию Зинаиды. Ничего удивительного не было в том, что на первых порах Ксению не задействовали в спектаклях. Только приглашали на учебные курсы. И Ксюша расстраивалась. Обижалась как ребенок. Плакала втихомолку, мечтая о настоящей роли. И Кирилл заметил это.

— Да кто такой этот Кирилл? — не удержалась я, перебивая. — Отчего его имя ты произносишь с такой значимостью? Просто один из актеров труппы, обычный парень…

— Он не обычный!

После подобного заявления я решила расставить все точки над «i» и спросила напрямик:

— Ты его любишь?

— Я его ненавижу!

— За что?

— Просто, — лаконично отвечала Ксения, снова вся напрягаясь и сверкая глазами. — Он псих. Самый натуральный псих. А может, не он, а я. Да. Скорее всего, я. Я сама виновата в исчезновении девчонок. Сама и должна помочь им. Без вас.