История одной компании

Как ночной сторож у трех застрявших машин, Яша прогуливался по берегу, пока из-за пригорка не выполз трактор, на этот раз тяжелый, харьковский. И хоть тракторист не упустил возможности снова приложиться к бутылке, у Яши появилась надежда. Этим тракторам он верил. Лишь бы зацепить! «Харьковец» вполз в реку, и тут с него соскочила гусеница. Тракторист взвыл итальянским тенором, а Яша подозвал Эдика и сказал, что надо идти искать ночлег. Надо ждать, что утром кто-нибудь протрезвеет, иначе они потопят всю технику леспромхоза.

Ветер светлым облачком скользил по песку. У скамейки валялись ягоды рябины. Влажный песок отливал радужными красками, словно его облили бензином. Неподвижные чайки белели на воде, как куски газеты.

Солнце все быстрее погружалось в тучу. Вот от него остался маленький кусочек. Туча пошла вверх, и солнце блеснуло последний раз, как огонек папиросы. Серые, будничные цветы сгрудились у горизонта, медленно растекаясь по небу и по морю. И только здесь, где стоял Медведев, на воде и вверху было светлее, а верхний край одного облака розовел, как крем пирожного.

Волны выталкивали на берег обломанную ветку.

Мимо прошли три пожилые женщины, говорили о зарплате.

«Все нормальные люди, – думал Медведев, – спокойно дышат озоном, и никакая вечерняя меланхолия не мешает их пищеварению. Один ты, вместо того, чтобы наслаждаться пейзажем, бесишься. В чем дело? Почему ты не пошел в кино с молодой женой? Рычишь на нее и убегаешь один на пляж? А ведь любишь ее. Ты удачно женился. Бывают же чудеса! Дочь крупного начальника, и ничего, оказалась хорошей девкой. Но как ей сейчас объяснить твое поведение? Нельзя же признаться, что, уехав первый раз с женой в отпуск и не прожив даже половины срока, ты рвешься в Москву. Лена все поймет неправильно. А как прикажете вас понимать, товарищ Медведев?»

Скучно? Утром – пляж, к вечеру – волейбол. Когда скучать? Рвешься на работу? Ты был инженером на ТЭЦ, потом – освобожденным секретарем. Не понравилось. Перешел на завод старшим технологом. Вставать в полседьмого утра. Доволен новой работой? Не очень. И тем не менее хочется в Москву, на завод. Причины? Честно?

Привык Миша быть в центре внимания. Приходишь на смену, – тебя рвут на части. Не успеешь оглянуться – уже четыре часа. А там заседание бюро, а там общее собрание, «Товарищ Медведев, не забыли? Сегодня местком», да надо прочесть лекцию молодым рабочим, да еще вызывают в райком, да необходимо побеседовать с первой бригадой, а тут еще директор вызывает. Домой Медведев приползает поздно, измочаленный и выжатый, как губка. Клянет все на свете. Вслух. А на самом деле? На самом деле нравится ему такая жизнь. Привычка – вторая натура. Вот так-то. И когда этого нет, ты чувствуешь себя, как рыба, вынутая из воды.

Интересно, если бы тебя запереть в комнате, хотя бы на неделю. Готовые харчи и прочее, но никаких контактов с людьми. Повесился бы? А великие герои прошлого годами сидели в одиночных камерах. Так что слаб ты, Миша. Нет у тебя воли, закалки.

Пойти встретить Лену? Все-таки уже двое. Коллектив!

Никто не воспринимал ее всерьез, потому что, когда ребята или родители приходили к Пятерке в больницу, где он лежал со сломанной ногой, черненькая девушка в очках молча вставала и исчезала. Знали только, что зовут ее Таня, а на вопрос «кто она?» Яша махал рукой. Сначала над ним посмеивались, а потом привыкли к девушке, принимая ее, вероятно, за внештатную медсестру, и так это повторялось ежедневно, и никто не подозревал до тех пор, пока, выйдя из больницы, Яша не обзвонил всех и не пригласил на свадьбу.

Месть ребят была грубой: в подарок они принесли дешевый фотоаппарат (Яша никогда не снимал), трубку (Яша никогда не курил) и толстую книгу очерков по узбекской советской драматургии.

Все знали, как надо делать фильм: операторы, осветители, директор картины, администратор, не говоря уж об актерах. Даже у такелажников была собственная теория, даже статисты пытались давать советы. Один лишь режиссер хватался за голову. Сценарий был совсем неплох, но потом режиссер испугался: а вдруг? Первая картина. Надо наверняка. И он хотел впихнуть в нее и Бергмана, и Антониони, и Мунка, и Тарковского, и чтоб каждый кадр стоял так, как в «Пепле и алмазе».

Приезжал сценарист. Сказал, чтоб четко придерживались сценария, и все получится в блеске.

Приезжал редактор. Сказал, чтоб, главное, следили за сюжетом. Остальное придет само собой.

Приезжал «маститый». Советовал нажимать на второй план и искать подтекст. Картину делать по принципу мозаики. В монтаже все прояснится.

Директор кричал, что не хватит пленки, и писал доносы в студию.