История одной любви. В объятиях льда(СИ)

Я незаметно делаю вздох, пока она усаживается. Когда Катя закрыла дверь, я выруливаю на дорогу. Может, спросить ее о чем-нибудь? Как удивительно, сейчас тебе не о чем поговорить с тем человеком, с которым когда-то ты мог говорить на любые темы свободно, не стесняясь. И это разрывает меня на куски, бросает в бездну, но только одно ее присутствие дает мне сил. Я не хочу, чтобы заканчивалась дорога.

Мы с Катей в студенческие годы могли кататься всю ночь напролет, не волнуясь о времени. Я восхищался ее индивидуальностью, полученной болью, но она привлекала меня, как никто другой. Чувствовалась эта горчинка в наших отношениях, за которую я и полюбил Катю. Но… Люблю ли я ее до сих пор? Она потерялась, а единственное, что осталось от нее прошедшей это глаза. Потерянные, пустые и одинокие.

– Почему пешком? – решил спросить я ее, когда мы остановились на светофоре.

Катя отвернула свою голову к окну, видимо, не желая рассказывать мне что-то. Она поджала губы и обняла себя руками. Защитная реакция. Угу, мы уже это когда-то проходили.

– Бензин закончился, – пробормотала Катя в воротник своего легкого пальто.

Нежелание признавать какое-либо поражение. Было дело.

– Странно, что ты не позвонила в такси. Или Олегу, – как бы мне не хотелось связывать ее с Олегом, но ворчливый ревнивец просыпается в Катином присутствии. И это меня раздражает.

Она молчала, скорее всего, думая о чем-то своем. Время от времени я поглядывал на нее боковым зрением, стараясь уловить реакцию, смотря на ее исхудалые руки и лицо. Щеки уже чуть впали, показывая высокие скулы, которые раньше и так были видны. Катя стала выглядеть по-королевски. Сногсшибательная одежда, дорогие украшения, да даже изменения во всем ее теле – я не узнавал ее. Но она меня не пугала. Никогда. Даже сейчас, созерцая ее новый облик, я видел то, чего никто не смог бы заметить: перенапряжение в ее организме, чувство одиночества и какая-то озабоченность.

Я всегда удивлялся, почему люди не замечают истинное лицо какого-нибудь человека. Все почему-то думают, что тайна глубоко зарыта в душе, но на самом-то деле все на поверхности. Посмотрите на поведение. Посмотрите в глаза. Вы все узнаете.

Говорят, что глаза – это зеркало души. Так загляните в него! Не нужно копаться в чьем-то дерьме.

– Через четыре перекрестка находится ресторан. Остановишься около него, пожалуйста.

– Я не хочу, чтобы ты уходила, – вырвалось у меня изо рта.

С минуту Катя помолчала, обдумывая свои дальнейшие слова, как думаю.

– Того же самого я хотела от тебя, – в какой-то момент говорит она.

Прикусываю губу, стараясь понять всю бездарность нашей ситуации.

Не исправить.

Ничего нельзя изменить. Это безысходность. Так тошно и противно. И грустно. И не счастливо.

– Я хотел чего-то большего для нас, чего-то лучшего, – мы снова стоим на светофоре. Поставив свой локоть на подлокотник, я прикусил кулак.

– Не было никаких «нас», – бесчувственно заявляет Катя.

Мне нужно убрать свои эмоции. Я в этом нуждаюсь. Сколько раз было такое, что я скрывал то, что чувствовал к Кате на самом деле? Почему? Скорее всего, тогда я боялся и сомневался. И сейчас это происходит с ней.

Я поворачиваю свою голову к Кате:

– Ты прекрасно знаешь, что было. Бессмысленно это отрицать, – спокойно отвечаю ей.

– Я не отрицаю лишь то, что люб… Что чувствовала к тебе, – исправляется она.

Честно сказать, мне было важно услышать даже это обрывочное «любила». Но проблема была в том, что она не услышала от меня того же. Хотя должен был сказать. Я знал, что Катя – единственная, кто из нас двоих заслужил это. Я любил ее. И люблю. Мне абсолютно плевать, что теперь я для нее никто, но говорить честно – вот что делает мужчину мужчиной.

Сейчас я хотел услышать от не только то, что она любила меня. Я хотел знать вот что:

– Ты, – я объехал машину, заезжая на парковку у ресторана, – ты когда-нибудь простишь меня?

– Олег знает, что это его ребенок? – в ответ спросила она.

Я, одним словом, шокирован. Мне хотелось спросить, откуда она может быть осведомлена этой информацией. Мы с Кристиной не выводили Лану в свет, да и сама девочка ко всем приемам относилась негативно. Даже Никита и Максим не были посвящены в это. Так откуда тогда?

Хотя, чего тут гадать? Катя – девушка с огромным умом.

– Нет, – ответил я спокойно.

Катя взялась за ручку двери, намереваясь открыть дверь, но прежде чем сделать это, она повернулась ко мне лицом и сказала:

– Я простила тебя.

Она вышла, оставляя сидеть меня в полном одиночестве и разваливаться на части.

***

– Я надеюсь, что ты один считаешь меня мудаком, – сказал я, присаживаясь на лавочку у памятника.

Улыбчивое лицо Кости смотрело на меня как-то по-детски, и я почему-то начал чувствовать себя легче. Наверняка, мой умерший друг дал бы мне сейчас здоровую оплеуху.

«Не, ну ты реально мудак. Молодец, что признаешь это» – я думаю, что он бы сказал мне так.

– Только Лана приносит мне радость.

«Почему? Не думал, что какая-то маленькая девочка сможет заряжать тебя энергией».