История одной (не)любви (СИ)

Бертран никогда так не целовал. Жарко. Напористо. С неудержимой страстью и злом. Он всегда был предельно нежным, аккуратным. Его поцелуи были легким прикосновением губ. Мягким и осторожным.

Ей нравились поцелуи Бертрана. Но ни один из них не заставил ее испытать столько эмоций, сколько единственный поцелуй Йеванна. Ни один из них не поднял со дна ее души столько темных, непонятных и пугающих чувств.

А потом в будуаре…

Когда Йеванн стоял у нее за спиной, и она ощущала жар его тела…

Ей хотелось закрыть глаза, прижаться к нему, почувствовать его руки у себя на груди… Горячие сухие ладони, что будут скользить вдоль ее тела, пробуждая запретное темное чувство…

Даже сейчас, стоило вспомнить об этом — и внутри живота поселилась томная тяжесть.

Дея выдохнула, отгоняя непрошеное наваждение, и повернулась к окну.

Даже если Катарина права, и тайхи сказали правду, еще неизвестно, кто кем управляет. Судьба демоном, или демон своей судьбой. К тому же Йеванн не чистокровный демон, в нем многое от человека, а люди сами вольны решать за себя…

— Приехали, — отметил Йеванн, открывая глаза.

Девушка машинально глянула на него. На секунду их взгляды встретились. И ей показалось, будто он понял, о чем она думает, понял, что ее мучит.

Густо покраснев, Дея резко отвернулась к окну.

Карета пересекла высокие кованые ворота с королевскими гербами и остановилась. К ней тут же подбежал тайх. Открыл дверцу и отдал Йеванну честь:

— Приветствую, Ваша Светлость. Император ждет у себя. Мы проводим.

Глава 13

Их провели через маленькую неприметную дверь в каменной стене. Потом они долго шли узкими коридорами, по которым гуляло эхо, а на стенах трепетали отблески газовых фонарей. Два охранника спереди, двое — сзади. Молчаливые, настороженные, не снимающие рук с эфесов мечей.

Чего они опасаются? Нападения даранхов? Или самого Йеванна?

Дея незаметно разглядывала их, а заодно пыталась запомнить дорогу.

Один раз ей уже пришлось бежать и спасать свою жизнь. Это многому ее научило. Это сделало ее сильнее.

Когда-то Бертран называл ее своей маленькой девочкой. Но его смерть заставила ее повзрослеть. Заставила понять, что она не может рассчитывать ни на кого, кроме себя. И чтобы спастись, ей придется доверять лишь себе.

Но сейчас она и себе не могла доверять. Потому что не узнавала себя. Мужчина, что шел с ней бок о бой, внес сумятицу и волнение в ее душу.

Коридор вывел к небольшой двери, покрытой филигранной резьбой. Один из тайхов стукнул три раза позолоченным молотком. Дверь отворилась.

— Идите, — он отступил, пропуская Дею и Йеванна внутрь. — Мы будем ждать здесь, чтобы проводить вас в бальный зал.

Дея переступила порог и поняла, что оказалась в рабочем кабинете, обставленном по-мужски лаконично, но в то же время с ненавязчивой роскошью. Вдоль стен высились дубовые стеллажи, заставленные книгами и свитками в серебряных тубусах. В простенках между тремя стрельчатыми окнами белели мраморные изваяния. Дея узнала одно из них — Праматерь Эола. Второе принадлежало могучему бородатому мужчине с суровым и властным профилем.

Профилем, что чеканили на монетах Иллурии последние тридцать лет…

— Наконец-то мы встретились, Дея Вейлисс, — прозвучал незнакомый голос.

Девушка оглянулась. Замешкалась, увидев перед собой живой оригинал статуи, и присела в поспешном реверансе.

— Ваше Величество, — прошептала, склоняя голову.

Сердце нервно стучало. По спине поползла ледяная волна.

Перед ней стоял ее самый худший кошмар. Император Венарий. И смотрел на нее.

— Ваше Величество, позвольте представить мою супругу, Дею Эвинделл Райс, вашей милостью герцогиню дю Картрен.

На плечо Деи опустилась рука. Голос Йеванна прозвучал буднично, безразлично, но его прикосновение подбодрило ее. Заставило осознать: что бы ни случилось, он не позволит ее обидеть.

На задворках сознания мелькнула слабая мысль: вот она и узнала, что за титул носит ее супруг. Надо же. Дю Картрен. За какие заслуги император пожаловал Йеванну герцогство?

Но задумываться над этим было некогда. Потому что Венарий снова заговорил:

— Вы даже лучше, чем я ожидал, герцогиня.

Он остановился рядом. Дея не смела поднять глаза на него, но чувствовала его взгляд. Задумчивый, изучающий. Он скользил по ее макушке, с игривых локонов на изгиб шеи, вдоль обнаженных плеч, на таинственно мерцающие бриллианты…

Пальцы Венария коснулись ее подбородка. Они были сухими, мозолистыми — пальцы мужчины, что привык обращаться с мечом. Легким нажатием он заставил ее вскинуть голову.

Черные глаза Деи утонули в зеленых, как болотная ряска, глазах императора.

С минуту он рассматривал ее лицо. Так ювелир рассматривает чистейший алмаз, решая, какая огранка лучше всего оттенит его прелесть.

Потом произнес:

— Тебе повезло, мой друг. Твоя супруга прекраснейшая из женщин.

— Спасибо, монсир.

В бесцветном голосе Йеванна не проскользнуло ни страха, ни подобострастия. Казалось, его совершенно не трогает то, что происходит.

И в то же время Дея чувствовала, что это не так. Чувствовала, как его пальцы сжались сильнее у нее на плече, когда Венарий коснулся ее подбородка.