История одной (не)любви (СИ)

— Странный вопрос. Я твой муж и беспокоюсь о тебе.

— Странный способ беспокоиться — лишить меня сына.

Медленно, точно боясь спугнуть, он приблизился. Дея напряглась. Но Йеванн не тронул ее, только присел на корточки так, чтобы их лица оказались на одном уровне.

— Посмотри на меня.

В низком голосе мага прозвучали и просьба, и приказ. Дея нехотя подчинилась.

Несмотря на ночной полумрак, глаза Йеванна сверкали, как звезды на небе. Такие же красивые и холодные. Такие же равнодушные.

Или нет. Сейчас в них светилось что угодно, только не равнодушие.

Он взял ее руки в свои. Дея не стала сопротивляться. У нее не осталось сил. Все, чего ей сейчас хотелось, это упасть на чье-то сильное плечо и опять разрыдаться. Плакать так долго и так горько, пока не выплачет все. И боль, и обиду, и страх.

— Ты моя жена, Дея, — заговорил он тихо и проникновенно, — моя дакши. Я полюбил тебя еще в то мгновение, когда впервые увидел. Там, на берегу, едва вернувшийся с того света, я открыл глаза и увидел тебя. Ты вошла в мою плоть и душу. Вырезала сердце и вставила вместо него свой образ. Впервые обе мои половины пришли к согласию — и это благодаря тебе. Я никому не позволю тебя обидеть. И твоего сына тоже. Просто доверься мне.

Она сидела, боясь шелохнуться. Слова Йеванна проникали в нее, как капли сладкого меда. Завораживали. Убеждали. Умоляли поверить.

Но как можно верить темному магу?

— Зачем ты говоришь мне все это?

Она высвободила руки из его ладоней, и он не стал удерживать. Молча сел рядом с ней на ступеньку. Дея подвинулась.

— Я была счастлива без тебя, — прошептала с горечью. — Ты лишил меня мужа, а теперь хочешь лишить и сына.

— Нет, Дея. Не я лишил тебя мужа. На мне его крови нет. Но тебе ведь проще убедить себя в этом? Проще, когда есть кого обвинить и кого ненавидеть.

Она покраснела. Щеки залил румянец стыда и гнева.

— Ты не смеешь…

— Смею. Потому что был там и все видел. Твой муж взял вину на себя. У него было два пути: либо согласиться служить императору, либо отказаться от магии. Он выбрал второе.

— А вы убили его!

— Нет, ритуал не успели провести. Он умер до этого.

— Врешь! — ее голос дрожал от гнева.

— Мне незачем лгать. Венарий приказал опознать Бертрана Девилье. Тот ли это целитель, что вернул меня к жизни. Ритуал по извлечению силы был назначен на восход солнца. Я пришел к нему поздним вечером. И когда он увидел меня… то сказал, что я задержался.

— Что… что это значит?.. — она с недоумением заглянула ему в лицо.

Йеванн невесело усмехнулся:

— Ты знала, какой дар был у твоего супруга?

Дея смешалась. Она всегда думала, что он травник и зельевар. Но сам Бертран никогда об этом не говорил. Он тщательно скрывал свои способности и по возможности мало общался с людьми. Избегал малейших прикосновений, особенно к голой коже. Все его контакты с внешним миром ограничивались аптекой.

— Ну… он был травник, — неуверенно озвучила девушка.

— Нет. Он был видящим.

Дея застыла каменной статуей. Все внутри вдруг похолодело, сжалось в дурном предчувствии.

— Откуда ты знаешь? — выдохнула она через силу.

— Это указано в протоколе изъятия силы. Так вот, в тот вечер он сказал, что заждался. Что я опоздал на несколько лет. Он знал, что я появлюсь в твоей жизни и что наши судьбы сплетутся. Узнал в тот момент, когда ты полностью стала его женой.

Дея до крови закусила губу. Рот наполнил металлический привкус, но она его не замечала. Слова Йеванна вонзились в нее, как кинжалы, причиняя острую боль.

— Значит… все эти годы он знал, что умрет?

— Он знал, что должен отпустить тебя. Ты никогда не принадлежала ему, Дея. И никогда не любила его по-настоящему. Так, как женщина может любить мужчину.

По ее щеке покатилась слезинка.

Йеванн хотел отереть ее, но Дея отбросила его руку.

— Не смей… — прошипела она, чувствуя, как горло сжимается от рыданий, — не смей мне этого говорить… ты ничего не знаешь о нем! Обо мне!

Его глаза потемнели.

— Ошибаешься. Я знаю о тебе все. Все твои мысли и чувства, ведь ты часть меня.

С этими словами Йеванн сжал ее плечи и рывком притянул к себе. Дея вскрикнула, но он оборвал этот крик. Наклонился и впился губами в ее губы.

Поцелуй, что сначала был жестким, требовательным, стал вдруг мягким, дразняще-неторопливым. Йеванн скользнул языком, раздвигая упрямые губы Деи, и девушка, неожиданно для самой себя, сдалась. Выдохнула, раскрываясь ему навстречу и впуская в себя.

Он издал болезненный стон. Обнял за талию, притянул к себе ближе. Его пальцы зарылись ей в волосы, удерживая затылок и не давая разорвать поцелуй.

Дея слышала, как колотится сердце, отдаваясь у нее в голове. Или это было его сердце? Она уже ничего не могла понять, просто чувствовала, что тонет. Ее захлестывал знакомый пугающий жар, тот самый, что лишает разума и заставляет делать безумные вещи. Но не было сил оттолкнуть мужчину, что вел ее в бездну желания.

Только когда оба начали задыхаться, Йеванн оторвался от ее губ, но не выпустил из объятий. Прижался лбом к ее лбу и прохрипел, глядя в глаза:

— Ты моя, Дея. Нравится это тебе или нет. И я никуда не денусь.