История одной семейки

Но я чувствовал себя с головы до ног в дерьме! С ног до головы заляпанным кучей сумасшедших, злобных и тупых людей! Одноклассники, которые топят друг друга, чтобы спасти свою шкуру, семья, которая верит любым обвинениям, только не мне. И самым мерзким было то, как препогано повела себя мама.

Йоши посмотрела вокруг, увидела картину на стене — красное пятно с черной полосой поверх — и сказала:

— А у тебя странная комната, ни у кого такой не видела. Я сказал ей, что это вовсе не моя комната, а мамина, а в свою я провести ее не мог, ведь там четыре истеричные бабы проводили обыск, чтобы найти наркотики. Йоши вздохнула и запустила пальцы в черный ежик.

— Тогда я пойду, — сказала она, — не вечно же у тебя оставаться. Но, может быть, у тебя найдется немного денег? Я на мели.

Я приподнял бювар на столе и взял ключ от сейфа.

Там мама держит деньги на всякий пожарный случай. Я отпер его. В сейфе лежали четыре крупные купюры.

— Нет-нет, — запротестовала Йоши, — не хочу, чтоб ты из-за меня крал у своей матери!

— Я все ей верну со своей сберкнижки, — соврал я.

Йоши ведь не могла знать, что я вообще не скопидом и на моей сберкнижке уже годами лежат всего-навсего десять шиллингов. Я взял из сейфа банкноту и протянул ей. Потом хотел закрыть сейф, — и тут мне в голову пришла безумная идея! Я взял все деньги, сунул их в карман, сейф запер, ключ положил под бювар и сказал:

— Мы поедем к моему отцу!

— Ты же его совсем не знаешь, — сказала Йоши.

— Ну и что?

— А если все это ошибка? — спросила Йоши. — Если ты все неправильно вычислил?

— Вот и выясню, — сказал я. — Все равно рано или поздно пришлось бы туда поехать. Почему бы не сейчас? А вместе с тобой лучше, чем без тебя!

Мне совершенно не хотелось вступать в пререкания с четырьмя ведьмами, наверняка караулящими под дверью, поэтому я достал из маминого шкафа шерстяной кардиган и надел его. Рукава были немножко коротки, но в общем смотрелось ничего. А для Йоши взамен ее джинсовой курточки я вытащил мамин жакет-янкер. Говорят, в Вальдфиртеле часто бывают настоящие холода. Йоши пришлось закатать рукава, чтобы хотя бы кончики пальцев выглядывали. Жакет доставал ей почти до колен. А его густой темно-зеленый цвет делал ее лицо еще бледнее. Она выглядела прямо как утопленница. Но это была самая красивая утопленница, которую я когда-либо видел!

Мы выпрыгнули через окно в сад. Побежали к заднему забору, перелезли через него и по узкой тропинке пошли к улице. Проходя мимо дома Акселя, я увидел, что окно у него открыто, а сам он сидит в кресле-качалке с книгой в руках. Я попросил у Йоши бумагу и карандаш.

Йоши вытащила из рюкзака блокнот и ручку.

Я написал:

Аксель, передай Флориану и Гарри, чтоб не волновались за меня. Однажды я вернусь.

Вольфганг.

Текст получился ужасно дурацким, но в спешке ничего лучшего мне в голову не пришло. Я оторвал листок, смял его и кинул Акселю в окно. Бумажный комок приземлился метрах в двух от окна. Я написал новую записку:

Аксель, я сматываюсь. Скажи Гарри и Флориану, что я передаю им привет. Когда-нибудь я обязательно вернусь.

Вольфганг.

Я снова скомкал записку, теперь уже посильнее, сделав из нее тугой шарик, и кинул. Но дул сильный ветер. Мое послание приземлилось в розовый куст у окна.

— Надо завернуть в письмо камень, тогда ветер его не сдует и ты попадешь куда надо, — посоветовала Йоши.

Я написал третью записку:

Аксель, мы сматываемся. Привет от меня Гарри и Флориану. Удачи тебе. И ты пожелай мне того же.

Вольфганг.

Йоши поискала камень, нашла один размером со сливу, но отложила его:

— Так ты еще не дай бог проломишь ему череп.

И дала мне камешек размером с вишню.

— Этот сойдет, — сказала она, посмотрела, как я оборачиваю его запиской, покачала головой, мол, нетуго, достала из рюкзака шерстяную нитку и обмотала ее вокруг завернутого в бумагу камня.

— Бросай ты, — сказал я.

Йоши бросила и попала точно в окно. Мы побежали дальше. На перекрестке я на секунду обернулся и увидел, что Аксель стоит у окна. Он смотрел в нашу сторону. И мне показалось, что он нам машет.

Глава 8, в которой рассказывается о глубоких душевных потрясениях, на коих, однако, было сложно сосредоточиться, потому что я боролся с трудностями, которые некий господин средних лет называет «неприспособленностью благополучной молодежи»

Для человека вроде меня, привыкшего, что путешествие начинается с того, что ты загружаешься в машину, а заканчивается утвердительным ответом на вопрос «Уже приехали?», поездка в Гфурт была круче, чем гулливерово путешествие к лилипутам.