История одной семейки

– Новак, веди себя прилично! – прикрикнул Мюллер. – Иди сюда, а не то я из тебя кровяную колбасу сделаю!

Но пес и ухом не повел. И Мюллеру пришлось оттаскивать его от меня. А когда он наконец оттащил пса, удобный момент для объяснения в любви был безвозвратно упущен.

Мы с Йоши пошли за Мюллером и Новаком в дом. Он состоял из прихожей, кухни, большой комнаты и еще одной, совсем крошечной каморки. Прямо из прихожей шла лестница на чердак, больше смахивающая на стремянку. Мебели в кухне и комнатах было совсем мало. Но кругом чего только не валялось. Откровенно говоря, такой бардак я в своей жизни видел первый раз. Против дома Мюллера моя комната – просто храм чистоты! Столько кубических метров вещей, вперемешку громоздящихся на старом деревянном полу, я ни у кого еще не видел. Чего там только не было: брюки, книги, рубашки, грязная посуда, свитера, стопки исписанной бумаги, газеты, папки с бумагами, пустые и полные бутылки, парочка картин без рам, куча клубков шерсти и ниток и еще черт знает что.

– Это не мой бардак, – сказал Мюллер. – Я человек относительно аккуратный. У меня жила одна дама, почти весь мусор – ее. Она оставила меня две недели назад. И я исключительно из чувства глубокого уважения все никак не решусь разрушить этот живописный ландшафт!

В углу у окна в большой комнате стоял письменный стол с пишущей машинкой. На нем царил порядок. Мюллер уселся за стол, взял лист бумаги, вставил его в машинку и сказал:

– В общем так, дорогие дети-горемыки. Мне надо до завтрашнего утра выполнить срочную работу. В девять часов бумаги должны быть на почте. Я быстренько все сделаю, прежде чем посвятить себя вашим жизненным перипетиям. Как только я слышу о чьих-либо злоключениях, мне тут же надо выпить глоток-другой. А если я выпью, то уже не смогу печатать без ошибок. Идет?

Уже прилежно стуча по клавишам электрической машины, Мюллер сказал, что мы могли бы сделать ему одолжение и открыть псу баночку собачьих консервов, вскипятить воду для чая и сделать из яиц омлет или еще что-нибудь. Пока мы со всем этим справимся, тут и он закончит со своей дурацкой писаниной и присоединится к нам.

Мы с Йоши, конечно, были совсем не против работы. Только вот найти в чужой захламленной кухне даже открывалку для консервных банок – дело нелегкое, и к тому же единственным способом открывать банки, известным мне, был специальный аппаратик, прикрученный к стене – держишь банку под ним и знай нажимай себе кнопочку. Такой штуки в Мюллеровой кухне ни на одной стене не было.

В конце концов Йоши нашла маленькую штучку с винтом-барашком – или как там это называется – и объяснила, что острие этой штуки надо вбить в консервную банку. Кулаком, утверждала она. Я попробовал и кожу мизинца мне зажало между банкой и этим орудием пыток. Я взвыл. Мюллер пришел из комнаты, взял у меня открывалку и открыл банку. Со словами «Потрясающе, он держит открывалку не тем концом» он снова исчез в большой комнате. На мой израненный палец, на котором мгновенно вздулась длинная сине-красная мозоль, полная крови, он даже не посмотрел!

Йоши поискала чистую миску для собачьего корма, нашла только грязную и хотела ее вымыть. С дурацким видом она оглядывалась в кухне, а потом спросила:

– Вольфганг, а где же здесь раковина?

Я засунул пораненный палец в рот, пососал его (вид у меня, наверное, тоже был дурацкий) и сказал:

– Тут нет никакой раковины, тут даже водопровода нету!

– Но в доме должна же быть вода!

– Наверное, в ванной? – предположил я.

Йоши положила собачий корм в грязную миску, потому что Новак уже вился вокруг нас в жадном нетерпении, и мы принялись искать воду. Скоро мы поняли, что ванной комнаты в доме вообще не было. И туалета тоже. Туалет мы нашли во дворе – сарайчик с настоящей выгребной ямой и деревянным стульчаком.

– Блинский блин, – сказал я, – лучше пусть у меня будет запор, чем я сделаю тут свои дела!

Йоши туалет тоже показался ужасным. Если приспичит, сказала она, лучше уж буду ходить за дом, прямо на природе.

Воду мы тоже нашли перед домом. У стены стояло каменное корыто, в него по деревянной трубе текла вода. Судя по всему, Мюллер мылся в этом корыте, потому что на каменном бортике лежала мыльница с двумя кусками мыла. Около корыта стояли пластмассовые ведра. Я поискал самое чистое, насколько возможно было распознать это в темноте, подсвеченной окнами дома, и наполнил его водой из корыта.

Йоши тоже взяла ведро и набрала в него воды. Потом мы вернулись в дом.

– А теперь самое ужасное, – сказала мне Йоши, когда мы вошли в кухню. – Теперь надо развести огонь.

Она ведь, сообразительная такая, уже заметила то возмутительное обстоятельство, что в кухне Мюллера не было ни электрической, ни газовой плиты, а только вмонтированные в печь конфорки.

– Ты умеешь растапливать печь? – спросил я. Йоши покачала головой.