История одной семьи (ХХ век. Болгария – Россия)

Потом редактор меня спросил, что я скажу про русского человека. Я сердито посмотрел на него и закричал (о, как я вижу папу, привстающего в возмущении, седые волосы аккуратно зачесаны назад, большой покрасневший лоб и вытаращенные круглые темные глаза, он чуть-чуть играет на публику. – И.М.): “Что вы спрашиваете меня об этом, когда вы неделю назад, после поездки в Москву, разговаривали, показывали по телевидению в Софии русских людей? Деловые, героичные, скромные, искренние, патриоты и бескорыстные интернационалисты, борцы против империализма”.

Редактор смутился, спрятал голову в плечи и замолчал. (Потом зрители мне с радостью говорили, что редактор не мог скрыть признания своего поражения. Его, как и меня, освещали многочисленные специалисты-электротехники.)

Потом начались вопросы биографического характера, участие мое в антифашистских восстаниях. Ответил: в двух вооруженных восстаниях – в Болгарии в 23-м и в Вене в 27-м. Затем спросил, сидел ли я. Я ему сказал: в Плевне в окружной тюрьме, в Софии в Центральной, в Белграде в Центральной, в Загребе в старинной Габсбургской и в Вене в следственной (о пяти тюрьмах в Ленинграде папа умолчал). Он мне показал мою нашумевшую здесь книгу (посвященную Сереже), затем показал фотографии болгар, которых я переводил ночью через нелегальный канал. При каждой фотографии он меня спрашивал – узнаете? Я вскрикивал, привставал и ясно говорил, кто это. Оказалось, что все они были элитой болгарских коммунистов, которые после обучения в СССР повели БКП и Болгарское государство по социалистическому пути.

Редактор не расспрашивал меня о научной работе, но я ему показал некоторые мои печатные труды, например, совместную с Георгиевским книгу, московское издание и др. и сказал, что за 12 лет как пенсионер написал 11 книг и десяток статей.

Наконец, редактор приступи к моей семейной жизни. Спросил: “Ваша жена русская?” Я ему ответил: “Настоящая, потомственная. С ней я прожил 49 лет, от нее у меня дочка в Москве и сын в Софии, и имею трех внуков и одну внучку и одну правнучку в Москве”.

Таков был примерно мой разговор на экране перед всей Болгарией.

Есть люди, которые привыкли к телевизионной передаче, но я бывал только группами, а один – впервые. И когда меня вогнали в телевизионную камеру, я крикнул: “Это фаустовский кабинет, где выскакивает Мефистофель”, – это до начала передачи.