История одной семьи. Книга третья

Шли последние денечки. Врачи мне определили, что роды должны быть не позже середины месяца. Чувствовала я себя нормально и пока не было признаков, что вот-вот. Правда я уже не могла себе позволить дальние прогулки пешком, как первое время в декретном отпуске. Уже даже небольшое расстояние до ближайшего магазина казалась непреодолимой дистанцией. 14 января, как-то неожиданно я почувствовала какие-то перемены в своем состоянии, появилась периодическая тянущаяся боль внизу живота, и я поняла, что это уже, наверное, схватки. Все это было пока терпимо, и я не стала паниковать, а стала ждать Зенека с работы. Когда он пришел, я сказала, что наверно мне пора идти в роддом. Мы собрались и пошли на троллейбусную остановку. До роддома, к которому относился наш район, надо было ехать остановок пять – шесть, и потом немножко пройти пешком. Троллейбус был полнехонький и совсем не было свободных мест. Я была в зимнем пальто и живот у меня не был огромным, поэтому никто не подумал, что я беременная, наверно просто толстая, и не уступили мне место. Зенеку наверно неудобно было просить, чтобы мне уступили место. Так я и доехала стоя на ногах. Хорошо, что не было толкучки и меня никто не придавил. Пришли мы в роддом. Был уже поздний вечер и двери закрыты, но на дверях была кнопка звонка. Мы позвонили. Нам открыли дверь. Я объяснила характер боли и добавила, может мне еще рано рожать и может вернуться домой. Но врач, который нас принимал сказал, что хотя схватки не столь интенсивны, домой мне возвращаться не надо. Первые роды могут быть длительными и длиться могут даже в течение суток, но для безопасности мне надо остаться в больнице. Меня провели в процедурную и начали готовить, чтобы положить в предродовую палату. Зенек еще оставался в приемном покое, заполнял какие-то бумаги. Меня переодели в больничную одежду и повели наверх в палату. Мне неудобно было в новой одежде, которая почти не прикрывала ничего, я стыдливо придерживала ее руками и поэтому, когда я проходила мимо Зенека я вскользь попрощалась с ним кивком головы и постаралась быстренько прошмыгнуть на лестницу. Родовое отделение было на втором этаже. В предродовой палате было несколько женщин. Женщины о чем-то переговаривались и время от времени начинали стонать, когда у них начинались схватки. Я попробовала лечь, но лежать во время схваток было невозможно. Я почувствовала, что схватки начали учащаться. Тогда я встала, вышла в коридор и начала ходить взад и вперед. Меня позвали в смотровую, и мужчина гинеколог начал проверять насколько пальцев у меня открылась шейка матки. Было всего на два пальца и это значит, что для родов я еще не готова. Это было сделано так грубо, что я вскрикнула от боли, для этого мужика я была просто конвейером на его работе. Мне сделали укол, чтобы ускорить процесс раскрытия и велели продолжать ходить, так как плод своим давлением будет помогать этому процессу. Тут в предродовой палате началось движение. У одной из женщин началось кровотечение. Ее быстренько забрали в родовой зал. Все это было рядом и все звуки оттуда были слышны. Сначала она постанывала, потом стала кричать, а потом крик превратился в рычание. Это было страшно слышать. Пробежали врачи с других этажей, из ихних разговоров мы поняли, что эта женщина не может родить самостоятельно, надо делать кесарево сечение. Через какое-то время все стихло, кто-то сказал, что ребенка и маму спасли.

А я все ходила и ходила по коридору. Я проходила на ногах с 11 вечера и не заметила, как наступило утро. Было чуть больше пяти утра. Меня позвали опять в смотровую, проверили величину открытия шейки матки. Пространство было уже достаточное для прохождения ребенка. Мужика, который меня проверял перед этим, не было в смотровой, наверно закончилась его смена. Мне сказали, что я уже готова рожать и повели в родильный зал. Там меня положили на специальную кровать и сделали укол, который вызывает потуги. Сделали укол и ушли, не объяснив как этот укол на меня будет действовать. В зале никого не было, кроме той женщины, у которой были трудные роды. Она лежала в дальнем углу в этом зале на кровати. Со мной стало происходить что-то непонятное, стало невыносимо жарко, по телу пробегали судороги. Мне стало страшно. Я начала кричать и звать на помощь. Пришла женщина врач и зашипела на меня со злостью, стараясь зажать мой кричащий рот своей рукой.

– Ты чего тут раскричалась, такая-сякая. У меня тут лежит женщина, у которой были трудные роды, а ты своим криком беспокоишь ее.

– Мне стало страшно от того непонятного, что происходит со мной. А вы все ушли и оставили меня одну. – начала я оправдываться.