История одной семьи (XX век. Болгария – Россия)

Вовка с этой мыслью прожил полчаса, пока добежал до их дома. Соседи перенесли маму на кровать. Кровь все шла, вся подушка была пропитана кровью. Папа думал, что кровь из ушей, из носа. Потом понял, что рассечена голова. Когда Вова прибежал, мама уже пришла в себя. Вова протер ей лицо. Был совершенно белый, но присутствия духа не потерял. А папа плакал и не мог остановиться. И потом, если вспоминал – начинал плакать.

Это было началом конца. И хотя и папа и мама понимали, что конец неотвратимо надвигается, все же не думали, что он наступит так скоро. Одна из главных милостей Божьих – это то, что Он скрывает от нас будущее.

Семидесятые годы начинают один за другим забирать близких.

В 1970-е умирают дядя Петр и тетя Оля Мицова – его жена и папина сестра.

Дядя Петр, веселый, добрый и обаятельный человек, умер летом 1972-го. В это время я с семьей отдыхала под Варной, меня вызвали запиской. Я помчалась в Варну, в новую квартиру на втором этаже небольшого трехэтажного дома, в переулке у главной улицы, как раз напротив дома, где мы проводили лето 1947–1948 годов. Квартиру тетя Оля и дядя Петр построили незадолго до этого. Тогда действовал закон – нельзя было иметь более одной комнаты на человека. И люди исхитрялись – строили большие комнаты, ставили раздвижные двери или отгораживались плотными занавесями. Так, у тети Оли фактически было три комнаты, но считалось, что всего лишь кухня (огромная) и маленькая комната. Дядя Петр лежал на столе в «кухне», сейчас отгороженной плотной коричневой занавесью. Вокруг горели свечи и сидели люди. Тетя Оля, с распухшим лицом, в черном, сидела у изголовья. Она не плакала, мутно взглянув на меня, кивнула головой. Подойти к ней и обнять ее я не решилась. Меня усадили тут же. Тихо переговаривались старушки. Мигали свечи, было душно и пахло ладаном. Через какое-то время я потеряла сознание. Меня под руки вывели в маленькую комнату. Вызвали «скорую помощь», сказали, что слабое сердце, и на «скорой помощи» отвезли обратно в дом отдыха, где ждала моя семья – муж Володя с сыновьями. На похоронах я не присутствовала.

За несколько месяцев до смерти тети Оли папа писал маме:

Моя мама (Цана – И.М.) 11 февраля уже сорок лет как умерла, Оля будет устраивать ей поминки. Хотел послать ей денег, но она отказалась. Больше хочет, чтобы я присутствовал на поминках. Не знаю, смогу ли поехать.

Тетя Оля последние годы очень страдала от приступов астмы. Она умерла в Рождественский сочельник 1974 года, а на Крещение у ее племянницы Норы родился внук. Рождение внука помогло Норе перенести смерть горячо любимой тети, которая заменила ей мать.

В 1970-е смерть начинает забирать второе и третье поколение Курдюмовых. Дядя Слава был первым, Татка – второй, мама – третьей. Все они умерли в этом десятилетии.

Дядя Слава, Вячеслав Вячеславович Курдюмов, умер в 1972 году. Последней заботой дяди Славы за два дня до смерти, единственной заботой его, спокойно принимающего кончину, было – не умереть 9 сентября.

– Катюша, – говорил он своей дочери Кате, – мне бы не умереть в твой день рождения. А то на всю жизнь тебе испорчу этот день.

Он был очень плох. Катя смотрела в лицо отца и плакала.

И опять я думаю – чем же измеряется цена человеческой жизни?

– Я безвольный, – часто повторял дядя Слава.

Перед смертью собрав всю волю (может, и хранил ее для последнего дня?), он перевалил через день рождения Катюши, 9 сентября, заставил себя пережить еще день. Дядя Слава умер 10-го. Благородное, спокойное лицо («меня все здесь принимают за профессора», – смеялся он), но на предвоенной фотокарточке его лицо какое-то виноватое и немного растерянное. И только на фотографиях, снятых на войне, в солдатском обмундировании, с медалями на груди, дядя Слава кажется веселым и уверенным. На войне он был нужен наравне со всеми.

Таточка, моя двоюродная сестра, умница, веселая, на протяжении всей жизни близкий, родной человек, последний год провела в больнице. Болезнь помирила ее с мужем Ростиславом. Татка довольно давно, по неизвестной мне причине, «воевала» со своим мужем, объединившись с тетей Лелей. Довоевались до того, что устроили в доме на Костельной сущий ад. Ростислав однажды, купив игрушечный автомат, пришел домой, направил его на тетю Лелю и стал стрелять. «Он, Ингочка, сумасшедший, – рассказывала тетя Леля. – Ходит по комнате вокруг нас с автоматом и та-та-та». Болезнь сблизила Таточку с Ростиславом, открыла его глубокую преданность и любовь – в течение последнего года все свое свободное время проводил у ее постели. К концу Таточка могла лежать только на животе. Диагноз так и не был поставлен – то ли рассеянный склероз, то ли опухоль… Она умерла в сентябре 1973 года.

Это десятилетие было одним из самых печальных в моей жизни…