История одной сенсации

...Спустя полчаса все оставшиеся в живых члены экипажа авианосца "Фоукен" были уже на борту "Чэрити". Многим из них сразу же сделали переливание крови. Приняты были все меры, какими только располагала современная медицинская наука в борьбе с лучевой болезнью, однако нерадостно было на душе у пострадавших, и не потому только, что многие из них находились в тяжелом состоянии, тяжело было другое. Но об этом не хотелось ни говорить, ни думать. Один только боцман Бридж отводил душу. Он поносил в бреду и президента республики, и адмирала Диксона, и "Большого Джо"...

Диксон, Стоун и Дадли лежали в отдельной каюте. Ухаживал за ними сам Хэггворт. Тоскливо было и у них на душе. Прошло уже немало времени с тех пор, как "Чэрити" снялась с якоря, но никто из них не проронил ни слава. Первым нарушил молчание Стоун.

- Знаете, какое предложение сделал мне полчаса назад сотрудник газеты "Сирена" Сидней Милберри? Он предложил в соавторстве с ним написать серию статей "О трагическом происшествии на острове Святого Патрика". А когда я ему заметил, что не обладаю литературным талантом, он лишь усмехнулся моей наивности и тотчас же развеял все мои сомнения, заявив: "С таким соавтором, как я, вам и не понадобится никаких талантов". А потом развил свою мысль настолько, что не оставалось уже никаких сомнений, что мне не только писать, но и рассказывать ему ничего не придется. Он все напишет сам, и не так как это было на самом деле, а как хотелось бы редактору газеты "Сирена", в соответствии с сочиненной этой же газетой версией о естественной радиоактивности острова Святого Патрика.

- Черт возьми, господа! - оживился вдруг и адмирал Диксон. - А ведь это идея! Она, пожалуй, даст нам возможность "реабилитировать" нашего "Большого Джо".

- Можете осуществить эту идею у радиокомментатора Харви Моррисона, - посоветовал адмиралу молчавший до сих пор инженер Дадли. - Вам даже не придется выступать по радио, за вас и напишут, и прочтут все что нужно.

Адмирал Диксон так был заинтересован возможностью любым способом поправить свою репутацию, что не заметил даже иронии в словах инженера. А Дадли стало вдруг от всего этого так тошно, что он попросил у Хэпворта разрешения выйти хоть на пять минут на свежий воздух. Доктор сжалился над ним и разрешил выйти на палубу.

Солнце только что скрылось за горизонтом. Океан медленно и плавно, будто укачивая, то поднимал, то опускал судно. Тихо, спокойно было все вокруг, но Дадли уже не мог ощущать красоту мира. Все в нем казалось отравленным, разрушенным, потерявшим смысл...

Но он не бросился за борт. Для этого у него, пожалуй, не хватило бы мужества. Была и еще одна причина - семья: жена, дети, старики родители. Он не мог, не имел права оставить их одних в этом чертовски скверно устроенном мире.

"Да и с чего, собственно, бросаться за борт?.." - задал он себе вопрос, походив по палубе и успокоившись немного. Что он, не знал разве раньше того, что узнал сейчас? Это Бридж, матросы и кое-кто из юных лейтенантов многого, видимо, не знали. Их это удивило, даже потрясло. И они этого не забудут. Может быть, даже попробуют бороться со злом, породившим все это. А он, военный инженер Дадли, знал все и раньше. Теперь только отведал это на собственной шкуре. Но он лично не способен бороться, он может лишь сочувствовать тем, кто борется, кто будет бороться. У него семья, он привык к достатку, его слишком хорошо оплачивают хозяева, чтобы поднять на них руку, возвысить голос...

Нет, на это он решительно не способен. Но и он теперь уже не совсем тот, каким был раньше. Он, кажется, сможет уже не только сочувствовать, но и помочь тем, кто будет бороться, потому что он-то лучше многих из них знает, чего будет стоить человечеству не только атомная война, но и продолжение испытания ядерного оружия.

Да, он, пожалуй, найдет теперь какую-нибудь возможность помочь людям в их борьбе...

1959 г.

СЛОВАРЬ