История одной судьбы

Никогда Анне не было так плохо, как в этот раз. Ни с Женей, ни с Ниной... И Алексей не идет. Но Анна что-то не очень даже на него сердится. Он в обиде на нее. Не раз уже упрекал, что ей дети дороже... Ох! Они и вправду дороже... К этим родам она готовилась. Старалась побольше ходить. Не ела лишнего... А все-таки обидно! Неужто ее оставили одну? Не может того быть. Да где же они, эти люди?

Анна все стояла на коленях, прикусывала слегка одеяло и не могла с собой совладать.

Ну вот, слава богу, кто-то идет...

Опять свекровь!

- Может, все-таки позвать тетю Грушу?

- Да зовите кого хотите!..

- Извиняйте, Надежда Никоновна, но тетя Груша, етто, в общем невежество...

Чей это голос? Низкий, хриплый басок... Голос дрожит, осип от волнения... Василий Кузьмич!

- Извините, Анна Андреевна. К вам можно?

Вот он уже рядом, этот сиплый голос...

Анна делает над собой усилие, встает.

- Здравствуйте, Василий Кузьмич.

Она протягивает ему руку. Он вежливо пожимает.

- Крепитесь, Анна Андреевна...

Вот опять подкатывает!

- Ой, пожалуй, хоть и тетю Грушу...

- Ну что вы, Анна Андреевна! - Поспелов возражает, возражает настойчиво, решительно. - Разве мы позволим себе вами рисковать? Мы вас в момент в Сурож...

- Не успеть... - слышит Анна за своей спиной голос свекрови. - Не успеть вам...

- Успеем? - неуверенно спрашивает Анна, хотя ни она, ни тем более Поспелов не в состоянии ответить на этот вопрос.

- Успеем, - твердо произносит Поспелов. - В самый раз.

- Тогда идите...

Анна опять берет себя в руки.

- А чего идти? Все здесь, - говорит Поспелов и уже отдает Надежде Никоновне команду: - Собирайте Анну Андреевну. Быстро. Одевайте. Две минуты. Понятно, мамаша?

Он выходит, но не успевает выйти, как возвращается с Челушкиным.

Гриша... Гриша... Да какой же ты молодец!

- Мы вас донесем, Анна Андреевна, - говорит Поспелов. Обопритесь-ка...

- Нет, нет...

Анна отрицательно машет головой.

Свекровь помогает надеть пальто. Анна обнимает Поспелова и Челушкина за плечи и медленно идет к двери. У крыльца стоит грузовик. Задний борт откинут.

- Я сяду...

- Нет уж, - строго возражает Поспелов. - Все предусмотрено...

А вот и Тима... Кудрявцев стоит в кузове у опущенного борта. Рядом с ним тетя Груша. Хоть тетя Груша - "невежество", ее все-таки прихватили на всякий случай. Анна безропотно подчиняется всем указаниям Поспелова. Она и не хочет, и не может возражать. Ей помогают подняться в машину. Не столько помогают, сколько поднимают. В кузове матрас. С чьей только кровати его сняли? На матрасе подушки. Несколько громадных подушек. В белоснежных наволочках с прошивками. Оранжевое атласное одеяло. У изголовья стопка простыней. Две бутылки с водкой. Анна сразу понимает: не для питья. На всякий случай. Вдруг тете Груше понадобится помыть руки. Обо всем подумали. Кто? Василий Кузьмич? Гриша?..

Анна ложится. Прямо в пальто. На одеяло.

- Вы разденьтесь, Анна Андреевна, не беспокойтесь, не растрясу.

Вместе с Анной в кузове остается тетя Груша, трое мужчин втискиваются в кабину, там тесно, все они люди широкие, но они боятся смутить Анну, которая вот-вот может родить.

Машина трогается с места. Куда-то в сторону уносится голос свекрови. Анна слышит еще чьи-то голоса...

Грузовик мчится. То тише, то быстрее. Почти не трясет. Кудрявцев старается.

Тетя Груша сидят на краешке матраса с каменным лицом. Она обижена, ее искусством пренебрегли. Ей и полагается быть обиженной. Агрономша! Ей, конечно, врача надо! Но сквозь каменное выражение лица пробивается бабье участие. Агрономша-то она агрономша, а мужик у нее - никуда. Готов свою бабу за бутыль водки сменять. А баба - золото. И на людях, и дома. Вся на виду.

Тетя Груша наклоняется к Анне.

- Андреевна, худо тебе?

- Нет, ничего...

Довезли ее как раз к сроку. Успели ввести, раздеть...

Поспелов просит вызвать врача.

- Не Раису Семеновну, а главного. Евгения Яковлевича.

- Евгень Яклич занят.

- Скажите: председатель колхоза "Рассвет" просит.

Появляется "Евгень Яклич".

- Здрасьте, Евгений Яковлевич. Мы нашу агрономшу рожать привезли, обращается к нему Поспелов. - Прошу вас. От имени колхоза. Вы уж постарайтесь.

"Евгень Яклич" улыбается.

- Стараться ей придется, а не мне...

- Вы уж там в случае чего...

- Ничего, - снисходительно говорит "Евгень Яклич". - Все будет хорошо.

Поспелов уходит.

- Ах да! - вспоминает вдруг врач. - Мы просили сена продать для больницы. Вы вот отказали...

- Продадим, продадим, - поспешно произносит Поспелов. - Самим в обрез, но продадим.

- И потом нам бы тысячи три яиц, - оживляется Евгений Яковлевич. - С фондами туговато...

Но тут их беседу прерывает медсестра, совсем молоденькая, должно быть только со школьной скамьи.

- Евгень Яклич, а где отец?

- Чей отец?

- Да ну... этой... Которую привезли!

- А что?

- Сын! Сын у нее!

- Ох ты! - говорит Поспелов. - Найдем яйца, доктор, найдем!..

А сама Анна лежала в родильной палате, истомленная после перенесенной муки, и думала - что, мол, как хорошо, как вовремя отсеялась, и теперь вот сын, и еще подумала, что в этом году колхоз обязательно будет с урожаем.

XXI