История Ольги

Тренер всегда отращивал длинные ногти, и сейчас я чувствовала, как его когтистая лапа трогает мои бедра, ягодицы, раздвигает шире ноги. Я изо всех сил задергалась, пытаясь проверить, насколько крепко связаны руки. Но плотные канатные веревки не оставляли шанса на побег. От отчаяния я заплакала. Тренер погладил меня по плечу:

— Ничего… Ничего, не ты первая, не ты последняя.

— Я все расскажу родителям, и директору!

— Расскажи. Кто тебе поверит? На меня постоянно клевещут. Я тренер успешный, у меня все девочки на звания выходят. Ты одна из многих. «Имя вам — легиона», а я — один такой.

— Ну, пожалуйста! Не надо! Я же девственница, — хваталась я за попытку остановить тренера.

— Я знаю, Олюшка. Я знаю. Вас же моя сестра всех осматривает. Она гинеколог при поликлинике. Я про всех всё знаю.

Я начала кричать. Визжать. Орать. Я не знаю, какое слово точнее опишет те яростные звуки, которые вылетали из моего горла. Но тренерская находилась в самом конце цокольного этажа, там не было окон, и не было никакой связи с другими помещениями. У меня быстро осип голос, и я закашлялась, выплевывая на пол слюну и слизь из горла.

— Можешь кричать, все кричат. Но мы тут одни. Уборщица придет к 11 утра, а тренировка младшей группы в 12 часов. У нас еще много времени, — протянул тренер.

— Валентин Николаевич, ну как же так? — просипела я. — Я же к вам, как к родному дедушке отношусь. А вы…

— А я люблю всех своих девочек. И тебя люблю.

Я почувствовала как нечто склизкое, мокрое касается промежности. Тренер мазал мою вагину смазкой. Я завертела тазом, пытаясь увильнуть от мерзких движений.

— Меня это возбуждает еще сильнее, Олюшка. Какая узенькая щелочка, — когтистый палец проник во влагалище, царапая слизистую.

От бессилия и отвращения из глаз полились слезы. Пальцы усиленно ковырялись во мне, царапая, травмируя, но это было не самое страшное. Через пару минут я услышала, как скрепит кушетка под телом тренера, почувствовала, как голые волосатые бедра прижимаются к моим, как что-то толстое проникает в меня.

— Расслабься, деточка. Будет не так больно, — противно шипел на ухо Валентин Николаевич.

Я стиснула зубы, чтобы не выдать крика. Было больно. Член медленно вползал в меня, с каждым сантиметром боль увеличивалась с геометрической прогрессией. Момент дефлорации не отличался от всего остального действа: было одинаково больно и противно. Тренер поелозил на мне буквально пару минут, потом мерзко заскулил, прикусывая мое плечо. Я почувствовала, что его зубы до крови ранили нежную кожу, но по сравнению с ощущением боли во влагалище, это было ерундой. Тренер сполз с меня, уселся голой задницей на бетонный пол, и начал развязывать мне руки. Я смотрела на его еще большой, толстый член, и чувствовала, как подступает тошнота. Мои руки затекли, и я стремилась для начала только к одному — растереть ватную кожу. Потом он распутал мои ноги, и вышел из тренерской со славами «Спасибо, Олюшка». Я спешно натянула спортивный костюм, схватила сумку и вылетела из комнаты. Я так торопилась, я так боялась, что он догонит меня, и это случится еще раз…. Я не могу передать даже части тех эмоций, которые бушевали в тот момент во мне. Выбежав из бассейна, я пошла медленнее, чтобы не привлекать внимание. Завернула за угол, и пробралась через потайную отодвигающуюся доску в заборе на незаметную с дороги тропинку. Курящие там проводили много времени, они говорили, что из-за стресса им необходимо курить, а потом задыхались на тренировках, снижая показатели. Я вприпрыжку заскочила в ближайшие кусты. Меня вырвало. Мне смертельно хотелось помыться. Но я решительным шагом направилась в сторону ближайшего отдела милиции. Дойдя до крыльца участка, я резко повернулась и побежала домой. Я не смогла. Я была просто маленькой испуганной девочкой, я подумала о том, как на меня будут смотреть милиционеры. Я попыталась вслух произнести фразу «Меня изнасиловали», и запнулась на слове «меня». Что бы я сделала, будь взрослым человеком? Я много раз прокручивала этот вариант в голове. Я бы накинула на тренера сразу же, как он развязал меня.

Я бы схватила первое попавшееся под руку (а на его столе стоя мой кубок, очень тяжелая вещь) и била бы его по голове. Била, била. Даже сейчас меня разъедает злость! А прошло столько лет… Потом я бы все-таки зашла в участок, написала заявление, сходила бы к гинекологу, чтобы врач зафиксировал факт насилия. Но тогда я была просто ребенком. Мне было страшно и стыдно.

На соревнования я не поехала. Я вообще больше не выступала. Никогда.