История ордена иезуитов

Но в мае 1521 года для этой молодой невостребованной силы наступил час испытания, когда французская армия внезапно перешла Пиренеи, оспаривая победу Карла V[3] над восставшими кастильскими городами. Вторжение увенчалось полным успехом, и испанские войска были вынуждены уйти со всей территории Наварры. Только в цитадели Пампелуны остался небольшой гарнизон. Но и он был так мало расположен к решительным действиям, что на военном совете офицеры высказались за немедленную капитуляцию.

Против сдачи выступил только один; то был дон Игнатий де Лойола. «Не сдаваться, драться врукопашную» — таков был лозунг, который он выдвинул с пылким красноречием. Убедительность его слов была так велика, что безумное предложение было принято. Французский военачальник со своей стороны, не колеблясь, принял самые решительные меры. 21 мая, на заре, он приказал идти на приступ крепости. Уже одно из первых ядер пробило широкую брешь в стене, на которой ожидал врага дон Игнатий, приготовивший свою душу молитвой и покаянием; другое ядро едва не оторвало правую ногу храброго защитника, между тем как левая нога была тяжело ранена оторвавшимися от стены камнями. Вскоре крепость, последняя опора Карла V в Наварре, пала.

Великодушный победитель приказал тщательно перевязать раненого и, как только позволило его состояние, перенести его на носилках через горы в замок Лойола около Аспейции. Переезд причинил Игнатию большие страдания. Скоро выяснилось, что первая помощь была оказана плохо и правая нога срослась неправильно. Пришлось ее снова ломать. Положение Игнатия после этой операции настолько ухудшилось, что 28 июня его причастили. Но в полночь, когда уже начинался день, посвященный святому Петру, которого больной всегда очень чтил, наступило внезапное улучшение.

Игнатий постепенно поправлялся. Кости уже начали срастаться, как вдруг он с ужасом заметил, что его правая нога стала короче левой и что на ней выше колена появилась отвратительная опухоль. По-видимому, неумелые хирурги позабыли поместить осколок кости на свое место. Игнатий немедленно решился подвергнуть себя новой ужасной операции. Опухоль срезали, и ногу в течение нескольких месяцев растягивали и растирали мазями. Однако, хотя пациент перенес все эти мучения с невероятной стойкостью, желаемого результата достичь не удалось. В течение нескольких месяцев Игнатий не мог ходить, а правая его нога так и осталась значительно короче левой.

Вместо того чтобы снова думать о войне и приключениях, нетерпеливый рыцарь надолго оказался в постели и вынужден был примириться с печальной мыслью об отказе от рыцарской карьеры. Чтобы утешить и развлечь себя в печальном положении, он обратился к обычному ресурсу больных и потребовал книги — конечно, такие, которые любил: рыцарские романы, новеллы и другие занимательные сочинения. Но в замке Лойола нашлось всего-навсего две книги, которые и дали больному: сборник легенд о святых и «Жизнь Христа» картезианца Лудольфа Саксонского в испанском переводе Амвросия Монтесино. Игнатий с жадностью набросился на увесистые фолианты, однако скоро разочаровался и отложил их в сторону. Он предпочитал лежать неподвижно, мечтая с открытыми глазами часто в течение трех или четырех часов подряд о Жермене де Фуа, даме своего сердца. Однако скука, овладевавшая им в течение долгих дней выздоровления, снова и снова заставляла его возвращаться к этим двум книгам и все более погружаться в них.

Как обычно бывает, чем чаще он читал их, тем более свыкался с теми странными образами, которые они вызывали перед его глазами. Постепенно в нем зародились новые мысли, открывшие неожиданные пути его честолюбию. «Что, — говорил он себе — если бы ты стал таким святым, как Франциск или Доминик, и даже превзошел бы в святости Франциска и Доминика?» Однако сначала он только играл этими идеями, как незадолго перед тем играл своими любовными мечтами. Но однажды он с удивлением заметил, что они действуют на его настроение совершенно иначе: за картинами светских наслаждений быстро следовали тревога и печаль, между тем как мечты о духовном будущем порождали длительную радость.

Осознание этого факта произвело на него очень глубокое впечатление. Уже в это время он смутно разгадывал тайную причину этого различия: Бог и Сатана таинственным образом вели спор из-за его души. Из этого, сначала неопределенного, представления он скоро вывел очень важное правило поведения: отдаваться лишь тем планам, мыслям и чувствам, которые могут привести его душу в состояние длительного радостного напряжения.

Так постепенно исчезали на его горизонте миражи мирской славы и земной любви. В одну из бессонных ночей ему явилась Мадонна с младенцем Иисусом на руках. С этого момента исход внутренней борьбы был для него решен: Мадонна стала дамой его сердца; служение церкви сделалось его идеалом.