ИСТОРИЯ ОРДЕНА ТАМПЛИЕРОВ

Под предлогом сильной усталости или болезни некоторых сановников ордена конвой остановился в Шиноне. Для тамплиеров, надеявшихся на Климента, было настоящей пыткой видеть грубую демонстрацию, что власть Папы не выходит за границы Курии. Запуганный, опустошенный, опасающийся попасть в ловушку, Папа довольствовался тем, что послал к рыцарям трех кардиналов - все тех же - с полномочиями выслушать обвиняемых и отпустить им грехи. Кажется, именно в этот момент Климент прекратил борьбу и отказался лично допрашивать тех, кого оставлял для своего суда; побежденный и униженный, он, возможно, почувствовал постыдное облегчение, когда умыл руки. Он покинул Пуатье 13 августа и остановился в Лузиньяне, чтобы дождаться троих кардиналов, отправившихся 14 августа в Шинон.

Здесь мы подходим к одному из самых таинственных событий всего дела, ибо, несмотря на отчет, представленный Фредолем и его коллегами, и дату - 20 августа, мы почти совершенно не знаем, что же произошло во время пребывания папских посланцев в замке, за исключением того, что, возможно, Ногаре и Плезиан там уже находились к тому моменту. [547] Присутствие королевских легистов проливает новый жестокий свет на возобновившиеся признания пяти тамплиеров, покинувших Париж в надежде быть выслушанными лично Климентом. Прибытие кардиналов, даже с поручением от Папы произвести определенное расследование, не принесло им никакой действенной помощи. Какой путь к спасению оставался им? Отказаться от своих признаний и снова отдаться во власть верховного инквизитора, который мог наложить печать молчания на все их протесты? Подчиниться призывам Церкви, надеясь на отпущение грехов и освобождение? И вновь они избрали покорность.

Впрочем, возможно, роковая роль Ногаре и Плезиана по отношению к ним полностью и не проявилась бы, предложи канцлер компромисс: пусть великие бальи подтверждают свои признания; пусть кардиналы даруют им отпущение грехов и ходатайствуют перед королем об их прощении. Ногаре и Плезиан в этих условиях выступили бы гарантами королевского милосердия; кардиналы приняли бы это решение с облегчением; магистр и его соратники, видя, как тронуты кардиналы, уступили бы - чему послужит мужество "упорствующих", если их протесты канут в небытие? Конечно, предварительные обсуждения были, так как трое кардиналов, прибывших в Шинон 14 августа, начали официальные допросы только в четверг 17 августа, заставив предстать перед судом командора Кипра. Он сознался по двум статьям - отречение и плевки на крест; затем последовал командор Нормандии Жоффруа де Шарне, который молча отрекся от большей части своих признаний, оставив только признание в отречении. Жоффруа де Гонвиль, командор Аквитании, сопротивлялся в течение дня и пытался оправдаться полностью. Гуго де Перо был вызван в воскресенье утром, а Жак де Моле - вечером; оба попросили дать им время на размышление до следующего дня, но в понедельник Перо повторил свое признание в первоначальной форме, и Моле поступил так же.

Кардиналы составили донесения 20 августа, после восьмидневного пребывания; они похвалили покорность магистра, генерального смотрителя и командора Кипра, что дает возможность предположить, что два других командора обнаружили большую решительность; на самом деле от них добились лишь полупризнания. Экземпляр отчета, подписанный "Г. и Г." (Гийом де Ногаре и Гийом де Плезиан), был доставлен Жаном Жанвилем королю, и кардиналы присоединились к Курии, где Папа незамедлительно обнародовал буллу "Faciens misericordiam". [548]

Этой буллой учреждалась комиссия, возглавляемая архиепископом Нарбоннским, для сбора свидетельств обвинения или оправдания ордена Храма, рассматриваемого по существу как монашеский, и для подготовки процесса (уже не процесса над отдельными тамплиерами); рассмотрение должно было состояться на Соборе во Вьенне в октябре 1310 г. Таким образом, Климент предоставлял последний шанс обвиняемым заставить себя услышать, но подавая одну руку, он отнимал другую, излагая историю дела в выражениях, явно приемлемых для короля и оставлявших лишь немногие сомнения в виновности ордена Храма. Булла, датированная 12 августа, была подготовлена в форме чернового наброска, когда Курия еще пребывала в Пуатье, а отрывок, относящийся к расследованию в Шиноне, был добавлен по возвращении кардиналов, но до того, как булла была окончательно переписана.