История осады Лиссабона

Очень скоро, буквально сразу же выяснилось, что оный Генрих времени попусту терять не намерен – едва прибыв в расположение войск, собравшихся штурмовать ворота Ферро, он сразу же имел беседу с Мемом Рамиресом, потребовав, чтобы выделено ему было потребное для амбициозной задачи число людей, и начал с того, что принялся рубить деревья, как те, что выросли там в округе сами собой, так и посаженные некогда маврами, не предполагавшими, что, образно и в обратном смысле говоря, пилят сук, на котором сидят, и вот она, в очередной раз скажем, ирония судьбы. Однако нам не следует углубляться в эти описания, сначала не предуведомив читателя, что прибытие рыцаря Генриха и сопровождавших его лиц вызвало в лагере большой переполох, поскольку явился иностранный технический специалист и вдобавок немец, то есть дважды спец, и одни по врожденному ли или дорогой ценой приобретенному скептицизму сильно сомневались в его достоинствах и, значит, в достижении результатов, другие считали, что раньше времени не стоит судить того, кто еще не получил возможности показать себя и во всей красе проявить, третьи же, люди практической складки, а потому склонные к объективности суждений, признавали тот очевидный факт, что мавра лучше воевать, когда он перед нами и вровень с нами, нежели когда с высоты стен швыряет в нас камни, используя всемирное тяготение себе во благо, тогда как мы внизу в равной степени страдаем от последствий этого закона, равно как от камней. Но, не встревая в эту полемику, неотъемлемую от проблем военно-промышленного комплекса, Могейме не сводил с женщины в паланкине глаз и не верил ни им, ни своему счастью. Никогда больше не придется ему шататься по Грасе, постоянно подвергаясь опасности нарваться на патруль военной полиции, который поинтересуется: А что это ты тут делаешь в таком отдалении от своей части, теперь гора пришла к Магомету, и не потому, что Магомет не захотел идти к горе, мы все здесь свидетельствуем, как сильно было его желание, а потому, что над Магометом поставлены сержант, прапорщик, капитан, а поскольку время военное, увольнительных еще меньше, чем возможностей, пусть даже подкрепленных изобретательностью. Оуроана эта едва ли будет сидеть сиднем в шатре и в ожидании, когда же рыцарь Генрих придет избыть в ее объятиях те тревоги, что так легко переходят от духа, который хочет мистической связи с Богом, к телу, потому что мистика мечтает быть лишь с плотью, и, если взять в расчет ограниченное пространство театра военных действий, будет гораздо больше шансов увидеть, как оная Оуроана прогуливается по лагерю или, наблюдая за играющим в волнах тунцом, стоит на берегу в покойные часы отдохновения, случающиеся обычно в предвечерье, когда солдаты приходят к реке в попытке прийти в себя от неистово жаркого дня и от битвы, что еще жарче. Следует ожидать, что все усилия личного состава будут сосредоточены на сооружении башен, ибо при такой скудости сил и средств безумием было бы распылять их на действия, обреченные на неуспех, не считая, понятно, диверсий, призванных отвлекать противника и тем самым обеспечивать плотникам спокойствие, без которого не довести до конца рискованную работу. В черновике письма к Осберну брат Рожейро подробнейшим образом описал прибытие рыцаря Генриха в лагерь у ворот Ферро и даже, пусть и вскользь, все же упомянул о сопровождавшей его даме по имени Оуроана, прекрасной, как утренняя заря, таинственной, как восход луны, каковые образы отправитель, движимый, с одной стороны, собственным благоразумием, а с другой – опасением оскорбить целомудрие получателя, все же предпочел из окончательного текста исключить. Что же, не исключено, что это и иные затаенные движения души объясняют, почему брат Рожейро так пристально – явно сублимируя – следил за всеми словами и делами немецкого рыцаря Генриха и до, и главным образом после его кончины, злосчастной, но не бесславной, о чем в свое время будет рассказано. Для ясности скажем еще, что брат Рожейро, не имея возможности удовлетворить свое влечение к Оуроане, не находил иного способа и выхода – кроме, быть может, глубоко тайных – канализировать его, нежели превозносить до небес человека, регулярно ею обладавшего. Натура человеческая так сложна, что от нее всего-всего можно ждать.