Говорит брат Рожейро, что именно тогда появились первые признаки того, что в городе начался голод. Да и неудивительно, если вспомним, что там, как в мышеловке, оказались заперты шестьдесят тысяч семей – цифра на первый взгляд поразительная, а на второй – поразительная еще более, ибо в те давние времена семья, состоящая из папы, мамы и ребенка, была редкостью из ряда вон выходящей и на подозрения наводящей, но даже если оперировать такими заниженными данными, получим население в двести тысяч жителей, что также опровергается иными источниками информации, согласно которым одних мужчин в Лиссабоне было сто пятьдесят четыре тысячи. Если же мы вспомним, что Коран позволяет каждому мужчине иметь не более четырех жен, а все они, естественно, производят на свет детей, и если не забудем о рабах, первыми испытывающих на себе нехватку продовольствия, получим показатели, в достоверности коих благоразумие велит усомниться, а именно что-то около четырехсот пятидесяти или пятисот тысяч душ, нет, вы только вообразите. Так или иначе, если даже было в Лиссабоне жителей не столько, то все равно много, очень, а с точки зрения тех, кто там жил, – даже чересчур много.