История Османской империи. Видение Османа

Титул «гази» отмечает того, кто участвует в «газе», «войне за веру» или «войне с неверными», или «священной войне» (термин «газа» можно рассматривать в качестве синонима термину «джихад»), титул жаловался исламским воинам во времена Сельджуков и ранее, но в начале XIV века не имел конфронтационного, антихристианского подтекста. Термин широко использовался османами и, когда их хроники величали Османа и его соратников гази, это слово значило «воин» или «участник набега», но в нем не содержалось больших религиозных директив, чем те, что были возложены на каждого мусульманина — сражаться с неверными. Османский эмират граничил с христианскими государствами, но для соседствовавших с ним эмиратов не в обычае было принимать идеологию «священной войны», нет оснований утверждать, что выбор идеологии дал серьезное преимущество при расширении территорий. Недавняя переоценка широко распространенного мнения о том, что смыслом существования Османского эмирата было ведение «священной войны», показала, что скорее существовал «грабительский союз», включающий как мусульманских, так и христианских воинов, чьей целью были «добыча и рабы, не зависимо от риторики, используемой правителями». В этом союзе тюркские воины были в меньшинстве: высокий темп завоевания требовал решительного и не делающего религиозных различий принятия большого числа христиан в османские ряды, с тем чтобы восполнить недостаток людских ресурсов, необходимых, для того чтобы управлять развивающимся государством.

Религия ранних османских мусульман не была строгой: устные предания, воспевающие деяния героев пограничных земель, свидетельствуют не только о частых совместных действиях мусульманских воинов и византийских христиан, но и нередких смешанных браках. О том, что христианское население пограничных земель северо-запада Малой Азии продолжало свободно исповедовать свою религию, свидетельствуют письма Григория Паламы, архиепископа Фессалоник, который проехал по этим территориям в 1354 году в качестве турецкого пленного. Более того, высокопоставленные византийцы получали работу при османском дворе как во времена Орхана, так и в начале XVI века. Позднее османские хроникеры, описывая период продолжительных войн с христианскими государствами Балкан и за их пределами, подчеркивали религиозное рвение ранних завоеваний династии, изображая тюркских пограничных жителей как стремящихся исключительно к распространению ислама. Работая во времена, когда политическое окружение было совсем иным, они приписывали пограничным жителям воинствующее благочестие: казалось правильным утверждать, что всегда было так, что государство создано неустанными усилиями мусульманских воинов, боровшихся со своими мнимыми антагонистами — христианскими королевствами Византии и Европы. Современные историки слишком часто становились добровольными соучастниками, принимая версию поздних летописцев за правду о прошлом Османской империи.

К тому времени как предания о возникновении Османской империи были записаны, они уже были далекими воспоминаниями. Первые годы династий, впоследствии добившихся впечатляющих успехов, зачастую покрыты тайной, а поздние традиции изрядно приукрашивают скудную правду в попытках обосновать легитимность власти. Осман описывался современниками как один из самых энергичных тюркских вождей, угрожавших Византии, и несмотря на то, что он не смог взять Изник, его осада этого важного города и его победа над византийской армией в 1301 году, видимо, завоевали ему авторитет и славу, побуждая многих воинов соединить свою судьбу с ним и его людьми. Тем не менее изменяющиеся времена требовали подтверждения притязаний Османов как на территории, так и на главенство над другими тюркскими династиями в Малой Азии, возникла необходимость, чтобы персональная слава, завоеванная Османом при жизни, содействовала насущным нуждам османской верховной власти.