История Османской империи. Видение Османа

…король Франции спешит к Риму с несметной сухопутной и морской силой, при поддержке миланцев, бретонцев, португальцев, норманнов и других, чтобы вырвать из наших рук султана Джема, брата Его Величества, и захватить Неаполитанское королевство и занять место короля Альфонсо.

Ответ Баязида папе, посланный в Рим вместе с деньгами на содержание Джема, был перехвачен и предан огласке, документ, изобличающий папу как союзника врага христианского мира. Карл, бывший во Флоренции, двинулся на юг через Италию и подошел к напуганному Риму в последний день 1494 года. Он потребовал, чтобы ему выдали Джема. Папа Александр был вынужден уступить. Джем был надлежащим образом переведен в заключение к Карлу и отправился к Неаполю вместе с королевской армией.

Король Неаполя Альфонсо, преемник короля Ферранте, обратился к Баязиду за помощью. По сведениям венецианского писателя того времени, султан по-настоящему испугался, что Карл может привезти Джема на Балканы и поднять жителей этого региона: османский посол в Венеции писал, что французский король рассчитывал на поддержку лишенных наследства наследников знатных домов Византии и Сербии, а также на клан Скандербега Кастриота. Султан усилил защиту Дарданелл и привел флот в состояние готовности. В Стамбуле, где он инспектировал стены и руководил расстановкой пушек для защиты города, началась паника.

Через два дня после того как Карл и его армия подошли к Неаполю, Джем умер в ночь с 24 на 25 февраля 1495 года в возрасте 36 лет, после 13 лет в ссылке. Были слухи, что конец его вызван ядом, но, похоже, он умер от естественных причин. Даже в смерти он не обрел покой. Баязид прислал гонца с требованием отправить тело к нему в обмен на остальные христианские реликвии, бывшие в его владении: без тела, говорил он, у него нет доказательств кончины Джема. Карл перевез тело в неприступную крепость Гаэта, расположенную на побережье к северу от Неаполя, и когда в ноябре 1496 года французы уходили из Гаэты, фоб был передан принцу Фредерику Неаполитанскому в обмен на французских пленных, находившихся в руках неаполитанцев. Неаполь нуждался в помощи султана против своих врагов, а Баязид угрожал аннулировать мир между ними, если Неаполь не отправит тело в Стамбул. Дальнейшие переговоры увенчались успехом, и к началу 1499 года останки Джема были на пути в Стамбул, пересекая Адриатическое море из Сан-Катальдо, расположенного в горах Италии, во Влёру на побережье Албании. Оттуда тело было привезено домой, очевидно морем, встречено с большой помпой в Гелиболу и привезено в Бурсу. Здесь Джем был наконец погребен рядом со своим старшим братом Мустафой в усыпальнице его деда султана Мурада II. Его могилу можно посетить до сих пор. Удивительная история жизни Джема захватила воображение писателей, как на Западе, так и на Востоке, и до нашихдней продолжает служить источником вдохновения. Он изображается трагической личностью эпического масштаба, настоящим ренессансным принцем, образованным и талантливым, автором высоко оцененной поэзии, который слишком поздно осознал безрассудность своих политических амбиций, чтобы спастись от пышного плена и загадочной смерти.

После похорон Джема султан Баязид был наконец-то свободен, но этот эпизод в османской истории примечателен тем, что предвещал перемены в османской дипломатии по отношению к христианским государствам. В отличие от дипломатических соглашений прошлого, когда одно государство было посредником в отношениях с османами от лица всех, чьи интересы были затронуты, переговоры по поводу заключения Джема велись с каждым государством в отдельности. Баязид мог использовать соперничество между ними, и с середины 80-х годов XIV века прямые двусторонние отношения с европейскими государствами стали перевешивать соглашения прошлого. Впервые в этот период были направлены османские послы к европейским дворам — во Францию в 1483 году, в Московское княжество в 1495 году и в Священную Римскую империю в 1496–1497 годах. Хотя и христианские, и мусульманское государства описывают свои отношения как стабильно враждебные, одиссея Джема показала степень, до которой политическая целесообразность, а не религиозная идеология определяла их позиции. Для всех было очевидно, что король Франции Карл VIII представляет собой более непосредственную угрозу миру в Италии, чем Османская империя, и османы умело использовали ситуацию.