История отравлений власть и яды от античности до наших дней

В подобном контексте любая угроза жизни правителя, любые совершаемые им действия вызывали мгновенный отклик, порождали многочисленные комментарии, возбуждали споры. Все более заметно проявлялся фактор общественного мнения. Оно возникало спонтанно или ловко формировалось пропагандой, возможности которой расширило книгопечатание. Именно благодаря ему аргумент яда обретал значимость. По мнению бургундского хрониста Шателена, смерть государей все чаще и чаще приписывали «злодеяниям людей», а не «действию природьш. Мысли об отравлении распространялись все шире. Кто-то от страха ничего не ел и умирал от голода; кто-то сам подстраивал отравления, дабы изменить существующий порядок; кто-то сам выдвигал страшное обвинение, в уверенности, что оно погубит или дискредитирует врага.

Злосчастье государей и стремление уклониться от него

Около 1245 г. в вине Фридриха 11 утонула жаба, которая чуть бьшо не отравила императора. Монарх инстинктивно придал несчастному случаю политический смысл и обвинил одного швабского графа, в конце концов признанного невиновным. Историю рассказал Иоанн Витодуран, и она показывает, до какой степени угроза яда являлась навязчивой идеей государей на пороге осени Средневековья. В трактате под названием De /n/el/c/tate pr/ncpum итальянский гуманист Поджио Браччолини утверждал, что монархи несчастны, ибо вынуждены постоянно страшиться отравления, они не могут спокойно радоваться жизни. Пармский врач Джан-Мартино Феррари объяснял правителю Милана Франческо Сфорца, что таков — увы! — удел государей. Дамоклов меч превратился в пузырек с ядом.

В нашем распоряжении обширный перечень коронованных жертв яда. Стоит рассмотреть его поближе, заглянуть в королевские кухни и пиршественные залы и попытаться понять, в какой степени помазанникам Божьим удавалось уберечь себя от опасностей.

Многолюдное общество коронованных жертв

В повествовательных источниках, литературных произведениях, юридических документах второй половины XIII — конца XVI в. содержится множество случаев покушений на государей с помощью яда. Возможно, это следствие контактов с Востоком и, наверное влияния других факторов, например непримиримой борьбы между папами и императорами Штауфенами. Вместе с тем нестабильность, сомнительные завершения правлений приходились на эпоху становления сильного государства. Психоз отравлений начал овладевать умами с конца XIII в. и достиг кульминации три века спустя.

Французским королем Карлом VI постепенно овладевала душевная болезнь. В 1398 г. юрист из Прованса Онора Бове отмечал в этой связи, что государь не может ни умереть, ни заболеть, так чтобы немедленно не заговорили о «колдовстве или яде». Хронисты писали, что страх перед ядом до такой степени одолевал Карла VII, что он предпочитал ничего не есть, что и привело к его смерти. На самом деле король страдал от опухоли во рту, которая практически не давала ему принимать пищу. Однако интерпретация вынужденного голода источниками весьма показательна. И со временем боязнь отравления никак не уменьшалась. В период религиозных войн политическую элиту охватила настоящая «мания яда>>. Таким образом, дошедшие до нас упоминания о применении яда далеко не всегда соответствовали реальным фактам. Они нередко обусловливались общей психологической атмосферой и политическим контекстом.

Монархов, которых, как считалось, отравили придворные, бесчисленное множество. Государям постоянно приходилось быть начеку среди своего окружения, дабы вовремя предупреждать заговоры и противостоять им. Мы рассмотрим лишь несколько ярких случаев покушений и начнем с императоров, т. е. с тех, кто обладал самым высоким титулом.

Считается, что приближенные много раз пытались отравить Фридриха 11. Первые покушения относились к 1235 или 1242 гг. В 1249 г. по сведениям некоторых, разумеется, плохо информированных источников доверенный слуга императора Пьер де Ла Винь якобы собирался отравить воду в ванне государя. На следующий год после этого Фридрих 11 скончался от болезни. Говорили, что причиной смерти стало отравление, организованное побочным сыном монарха Манфредом. Обе в высшей степени сомнительные истории фабриковались не без участия императорского окружения. Тем не менее они циркулировали, демонстрируя, что даже наивысший из светских правителей не застрахован от коварного отравления. Слухи не угасли и после смерти Фридриха II. Это был неиссякаемый материал для размышлений о тщете власти.