История отравлений власть и яды от античности до наших дней

Законодательство Поздней Империи, касавшееся venficium, по всей видимости, нужно рассматривать именно в этой перспективе. В V в. был составлен кодекс Феодосия, значительная часть когорого впоследствии вошла в кодекс Юстиниана. Он содержал в себе весь инструментарий репрессий, с течением времени еще развивавшийся в серии императорских рескриптов. Кодекс Феодосия также включал в себя два известных еще в IV в. акта, которые не позволяли venfici, как и людям, совершившим другие тяжкие преступления, подавать апелляции. В соответствии с актами Константина и Валентиннана на них не распространялись императорские амнистии по случаю государственных праздников: Пасхи, рождения детей в императорской семье. Действовал эдикт, квалифицировавший преступления с применением яда и колдовства как «самые жестокие» (scelera saeviora), следовавшие сразу после оскорбления величества. Все эти меры затрагивали сферу политики не столько потому, что имели целью пресечь отравления в верхах, сколько потому, что организовывали защиту общества и государства от venfici. Кроме того, во времена крепнувшего авторитаризма они давали власти необходимые репрессивные средства для устранения политических противников на основании несмываемых обвинений.

Усиливающаяся власть всегда проявляет стремление к тирании. С точки зрение христианских авторов, начиная с Августина, это было испытание, посланное свыше. Таким образом, тираноубийство осуждалось. Однако связь venficium с колдовством делала этот modus operandi совершенно неприемлемым для христиан.

Следует признать, что распространенные представления об отравлениях в Римской империи V вв. слишком упрощенны. Тень Локусты заслонила последующих venfici, тень Нерона упала на Коммода. Нельзя сказать, что теперь вместо ядов пускали в ход исключительно холодное оружие. В империи, постепенно двигавшейся к христианству, этот коварный способ устранения неугодных существовал. Обычно к нему прибегали те, кто злоупотреблял властью, или женщины. В восприятии людей он смешивалея с порчей, гаданиями, колдовством. Преступления, связанные с отравлением, продолжали беспокоить власти, поскольку они нарушали политический процесс, разъедали общественные связи, подрывая стабильность системы. Применение яда стали выделять среди других убийств, как особо тяжкое преступление. Ужас перед отравлением отразила формула, появившаяся еще в эпоху Антонина Пия. Она продолжала жить в долгие века Средневековья, ибо позволяла соединять обвинение в убийстве ядом с другими тяжкими грехами и активно использовалась в политической борьбе.

Невозможно отделить политическое отравление от отравления как такового и от его оценки данным обществом. Если представление о «римском обществе» как о целостности от основания города до падения империи, о существовании некоего «римского» характера является упрощением, то, оценивая римскую политическую культуру, можно сказать, что этой цивилизации было присуще неприятие отравления. Оно проявлялось сильнее, чем в Греции, и отделяло ее от цивилизации восточной, обыкновения которой, как считалось, дурно влияли на римские нравы. Тем не менее между воплощенным в Фабриции нравственным идеалом и жизненной реальностью пролегала пропасть. Яд употреблялся в римском обществе уже в глубокой древности, задолго до того, как «побежденная Греция завоевала своего грубого победителя». Связывавшийся с магией, он естественно Проникал в сферу политики уже в республиканскую эпоху. В умах людей он тесно связьшалея с миром женщин и с медицинским сообществом. Подразумевалось, что отнять жизнь могут те, кто ее дает; отравить способен тот, кто поддерживает жизнь; чтобы приготовить яд, нужно уметь готовить лекарства.