История падения Польши

Деболи продолжал извещать свое правительство о враждебных намерениях петербургского двора, и господствующая факция сильно хлопотала об усилении средств к защите: сейм все более и более увеличивал власть короля, который сам собирался командовать войском. Столько лет толковали о слабости, бесхарактерности короля — теперь все забыли, не умели вникнуть в смысл этих слов: "Станислав-Август — диктатор! Станислав-Август — военачальник!" Послали занимать деньги в Голландии, генералов и офицеров выписывали из Пруссии. Толковали о самых сильных мерах: о поголовном вооружении (посполитое рушение), об освобождении крестьян. Хотели действовать на Белоруссию, на тамошних крестьян. Игнатий Потоцкий предложил в Комиссии полиции перевесть и напечатать на русском языке конституцию 3 мая и разослать по русской границе; в Вильне печатались прокламации для возмущения русских крестьян. Игнатий Потоцкий приходил в восторг, что так легко исполняются его преобразовательные замыслы, говорил: "Поляки так добры, что, несмотря на их набожность и суеверие, я берусь заставить их переменить религию, если это будет необходимо".

Иногда, впрочем, эти восторги и самонадеянность реформатора сменялись грустными размышлениями: новый военачальник, Станислав-Август, обнаруживал беспокойство, во дворце господствовал панический страх. Боялись внутренней немощи, разврата, легкости, с какою можно было подкупать поляков; боялись ложных братии, которые ждали первой минуты, чтобы заговорить: "Вы навлекли на нас войну с вашею прекрасною конституциею; мы жили так счастливо и спокойно без нее". Игнатий Потоцкий говорил: "Мы не боимся войны, но боимся легкости, с какою Россия может сделать контрреволюцию, особенно теперь, когда столько недовольных. Религия — готовое орудие в руках русской императрицы, которым она может поднять наших украинских крестьян и заставить их биться против нас". 3 мая хотели праздновать годовщину революции заложением церкви во имя Промысла Божия. Когда узнали, что проповедь 190поручена говорить епископу Малиновскому, то прислали ему безыменное письмо, в котором предлагали следующий текст для проповеди из книги Бытия: "И сниде Господь видети град и столп, его же созидаша сынове человечестии… И разсея их оттуда Господь по лицу всея земли: и престаша зиждуще град и столп". Был еще другой пророк, который восторженным, поэтическим языком также предсказывал разрушение града и столпа: то был маркиз Люкезини. "Гром гремит вдалеке, — говорил он, — небо омрачается со стороны Борисфена, гроза приближается, и ясность 3 мая исчезнет навсегда" 191.