История падшего ангела

Ее обвиняют в убийстве Алика с Юркой и Антона Антонова. Насчет Антонова бабушка еще надвое сказала, а вот относительно Алика и Юрки у правоохранительных органов сомнений уже нет.

В луже крови, вытекшей из Алика, отпечатался каблук ботинка Агнессы. Она пожалела ботинки выкинуть, долго и упорно их мыла, но экспертиза все равно доказала присутствие частиц запекшейся крови, причем той группы, что была у Алика. И отпечаток совпадает. Более того, видеокассета, о которой в милиции рассказал Славик, была найдена в квартире Богдановичей. Ее Агнесса почему-то не уничтожила.

– А пистолет, из которого она в них стреляла, нашли?

– Вроде нет, – сказал Женька. – А вообще точно не знаю. Второй, из которого в Антонова стреляла, нашли. Он рядом с телом валялся.

– А отпечатки пальцев Агнессы в квартире Алика были?

Женька покачал головой и заметил, что Агнесса Геннадьевна – не дура. Наверное, была в перчатках. И ведь Алик сам открыл дверь и повернулся к убийце спиной. Значит, хорошо его знал.

– Ребят жалко, – вздохнул Женька.

Мы в очередной раз выпили не чокаясь.

Вертя рюмку в руках, я все-таки решилась сказать Женьке про то, что у Алика был СПИД. И что он заразил Максимова. Но Женька уже знал и об этом. Более того, Юлька с Андрюшей на всякий случай уже сдали кровь, но в их крови ВИЧ-инфекция не была обнаружена. Юлька заявила Женьке, что Максимов всегда пользовался презервативом. Как я предполагаю, из тех соображений, чтобы Юлька не сделала его отцом-героем.

– А ребенок? – спросила Анька. – Твой, ну то есть Максимова сын?

– Так это когда было, – протянул Женька. – И ведь у Юльки теперь ничего не обнаружили. Значит, и тогда не было. Вроде бы пока СПИД не лечится. Я на всякий случай, конечно, съезжу в лабораторию. Но не вижу смысла. А Юльке повезло. Как всем стервам.

Женька горько усмехнулся, потом заявил:

– Но Аллочка-то теперь моя. А больше мне ничего не нужно.

«И возможно, поэтому ты хочешь подставить Юльку, – пронеслась у меня мысль. – Чтобы уж больше никогда она не могла претендовать на дочь. Если Юлька сядет в тюрьму – Аллочка точно твоя».

Внезапно зазвонил телефон. Оставив гостей, я бросилась в прихожую, чтобы он не разбудил детей.

Но звонили не мне: это Вездеходов спрашивал Аньку. Она вручила ему запасной комплект ключей, и генерал, самостоятельно попав в Анькину квартиру, нашел записку, сообщающую, что она у меня. А ведь совсем недавно в моей квартире орал, что век бы Аньку не видел, и смотрел на нее с ненавистью. Или кобелиные инстинкты пересилили? Да и хрустальных ваз у Аньки в квартире нет.

– Как там Агнесса Геннадьевна? – спросила я у Степана Петровича. Честно говоря, мне теперь было жалко Агнессу, и я подумывала о том, чтобы отнести ей передачку. Ведь от Андрюши-то не дождешься. А больше у них никого нет. Агнесса всех родственников разогнала, или они разбежались сами.

– Молчит, – сообщил Вездеходов. – Наотрез отказывается что-то говорить. Зря.

И Степан Петрович попросил позвать к телефону Аннушку, которую он уже заждался.

Поворковав с милым, Анька с блаженной улыбкой на губах влетела в кухню и заявила, что ей надо ехать.

– Женик, ты меня в тачку посадишь? Ребятам тоже спать пора.

– Да, да, конечно.

Женька резво встал.

– А где сегодня Аллочка? – спросила я у него.

– У школьной подружки. Я не хотел отдавать ее теще, а дома ей пока находиться не следует. Но я скоро ее заберу. Вот утрясется все, и заберу. Все, я пошел. Значит, завтра в час в центре? Спасибо, Настя. Леша, рад был познакомиться. Пошли, Аня.

Я закрыла за ними дверь и вернулась в кухню, чтобы помыть посуду. Леша сидел на том же табурете и молча курил.

– Врет твой Женька, – поднял он на меня глаза. – Я тут у вас человек новый и смотрю как бы со стороны… Не знаю всех подводных камней… Но уже многих выслушал. Он убил. И Максимова, и тех двоих, потому что его видели. Анька бы лучше рот лишний раз не открывала. Ты ей скажи. Ну чтобы нигде не трепала, в каком состоянии Женьку видела. Пусть молчит как рыба. А то рот раскрывать – опасно для здоровья. И жизни.

«Женька же пошел провожать Аньку!» – пронеслась мысль. Нет, он не сам напросился, об этом попросила она, тут же вспомнила я. Только бы эта дуреха не ляпнула чего-нибудь! А ведь она вполне может…

– Но почему ты считаешь, что это Женька? – тихо спросила я, хотя теперь тоже склонялась к этой мысли.

– А за бабу, пусть и ту, которая ему опостылела. Хотя и это тоже не доказано. Вполне возможно, что он перед тобой рисуется. Перед всеми. Ну что ему на нее наплевать. Но ведь живет же с ней столько лет. У него есть постоянная любовница? Нет. Говоришь, какие-то девчонки были? И он благородно с ними расстался? Спой эту песенку кому-нибудь другому, Настя. К тому же любой мужчина – собственник. И на жену, любовницу, мать смотрит, как на свою собственность.

– Ты на меня уже так же смотришь? – усмехнулась я.