История папства

«Серениссима» умерла: Наполеон положил конец ее существованию в мае 1797 года. На площади Святого Марка воздвигли «Древо свободы», увенчанное символическим алым фригийским колпаком, являвшим собой лишь слабое напоминание о corno — головном уборе дожа. Сам corno, а также другие символы власти дожа и Золотая книга, куда вписывали имена представителей всех знатных фамилий республики, были публично сожжены близ него. Но Наполеон удерживал Венецию всего пять месяцев; в октябре, согласно договору в Кампо-Формио, он передал ее Австрии. Вследствие этого конклав проводился при содействии австрийцев, и император Франц даже предложил оплатить связанные с ним расходы.

В качестве места встречи кардиналы выбрали монастырь Сан-Джорджо-Маджоре, расположенный на острове, и именно там в ноябре 1799 года открылся конклав. С самого начала все понимали, что задача предстоит нелегкая. Австрии более всего хотелось видеть на престоле папу, который поддержит монархическую контрреволюцию и не станет мешать планам — все более и более амбициозным — по укреплению ее позиций на территории Северной Италии; в особенности она жаждала закрепить свою власть над легациями — Равенной, Болоньей и Феррарой, которые папе Пию VI пришлось уступить Наполеону в Толентино. Члены Священной коллегии не разделяли революционных убеждений, но в отношении Легаций у большинства кардиналов имелось куда более решительное мнение, поскольку они считали эти земли неотъемлемой частью территорий Папской области. Лишь спустя четырнадцать недель из тупиковой ситуации нашелся выход: папой стал Барнаба Кьярамонти, епископ Имолы, принявший имя Пия VII (1800-1823).

Император Франц остался, мягко говоря, недоволен. Новый папа отличался добротой, деликатностью в обращении и подлинным благочестием, однако о нем было известно, что в 1797 году он, произнося проповедь на Рождество, приветствовал демократию (в революционном смысле) как христианскую добродетель; более того, поскольку он являлся уроженцем Папской области, от него вряд ли стоило ожидать, что он одобрит аннексию легаций австрийцами. Император с неохотой пригласил его в Вену для переговоров; папа отклонил его предложение, и император совершил в чем-то вздорный поступок — не дозволил ему использовать собор Сан-Марко для коронации. Вследствие этого церемонию пришлось проводить на Сан-Джорджо, маленьком островке, где не хватило места для шествия торжественной процессии. А вскоре неудовольствие императора проявилось еще более зловещим образом: опасаясь демонстраций в поддержку папы в легациях, Франц приказал Пию возвращаться в Рим морем. Судно, предоставленное в распоряжение папы, оказалось совершенно неприспособленным для морских путешествий, готовить пищу на нем было негде; путешествие превратилось в настоящий кошмар, продолжавшийся двенадцать дней.

Когда папа наконец достиг Рима в июле 1800 года, он обнаружил, что политическая ситуация вновь изменилась. Наполеон Бонапарт, ныне первый консул и фактически правитель Франции, разгромил австрийцев в битве при Маренго и вновь стал хозяином Северной Италии. Ожидала ли Пия судьба его предшественника — низложение и изгнание? Это казалось в высшей степени вероятным. Однако Наполеон, куда более умный, нежели члены Директории, понимал, что народ Франции утомлен и измучен эксцессами и крайностями революции, что наступила реакция и что люди желают возвратиться к старой вере. Одним из первых предпринятых им по достижении верховной власти шагов стало распоряжение провести торжественные похороны Пия VI со всеми подобающими покойному почестями (тело Пия, до сих пор не погребенное, находилось в Балансе)[289]. 5 июня 1800 года он обратился к клирикам Милана:

«Я убежден, что только католическая религия может дать счастье гражданам в стабильном обществе — и лишь с ее помощью можно заложить основы хорошего правления. Я всегда прилагал усилия, дабы защитить ее… Я намерен обеспечить публичное отправление ее обрядов во всей полноте… Очи Франции открылись благодаря страданиям: она узрела, что католическая религия — единственный ее якорь среди бурь».