История папства

То были запоздалые попытки протеста против чрезмерного господства Рима и иезуитского ордена в Испании, ставшие возможными вследствие враждебного отношения папства во время войны за испанское наследство (1700- 1714) к французскому кандидату (внуку Людовика XIV), который под именем Филиппа V стал испанским королем. До этого времени папский нунций пользовался в Испании почти неограниченной властью, в особенности в течение восьми месяцев в году, в так называемые апостольские месяцы, когда он по своему усмотрению назначал и смещал высших представителей духовенства и когда ему принадлежала высшая судебная власть в отношении ряда категорий лиц. Ежегодно нунций выкачивал из Испании 500 тыс. римских экю, которые он отправлял в курию в виде дани христианнейшего государства Западной Европы. В 1714 г. между Мадридом и Римом начались переговоры, имевшие целью ограничить всемогущество Рима в Испании. Переговоры закончились лишь к 1753 г., когда были отменены апостольские месяцы, уничтожено право обложения Римом духовенства, ограничена папская судебная власть и так далее Государство за 310 тыс. экю выкупило у Рима его привилегии и предоставило в его распоряжение 52 бенефиция. Вопрос о праве публиковать папские буллы в Испании без дозволения королевской власти не был решен, и в 1754 г. начался на этой почве конфликт из-за пятитомной "Христианской доктрины", автором которой был теолог Филипп Мезангю, профессор Сорбонны. Книга эта вышла в 1748 г., а в итальянском переводе, рассчитанном на более широкий круг читателей, лишь в 1753 г., и немедленно вызвала подозрение инквизиции и иезуитов, которые обратились с жалобой к папе Бенедикту XIV (1740-1758). Хотя Мезангю написал покаянное письмо, а итальянский переводчик лично хлопотал перед папой и указывал, что 70-летний Мезангю пользуется в богословских кругах всеобщим уважением, Бенедикт XIV передал "подозрительную" книгу цензурной коллегии, которая шестью голосами против пяти постановила изъять ее из употребления и включить в "Индекс". Однако светская власть нашла, что булла о запрете "Христианской доктрины" нуждается в королевском решении. Так возник конфликт между Римом и Мадридом, причем иезуиты и инквизиторы стали на сторону Рима, который и вышел победителем. Мезангю был заклеймен как опасный янсенист и враг церкви.

Сила иезуитско-инквизиционной партии в Испании была велика: в середине XVIII в. в стране насчитывалось 62500 монахов, состоявших в 40 орденах, почти 34 тыс. монахинь, имевших 1122 монастыря и принадлежавших к 29 орденам. Монастыри обладали огромными земельными участками, а также мясными и винными лавками; они вели обширную торговлю, успешно конкурируя со слабой испанской буржуазией. Из орденов самым богатым был иезуитский, хотя он насчитывал всего 5100 человек. Внимание иезуитского ордена помимо денег было сосредоточено на овладении народным образованием, то есть на борьбе с наукой и на одурманивании народного сознания. Очень скоро сказались результаты этой стороны деятельности иезуитов. Некогда пользовавшиеся славой испанские университеты постепенно уступали место иезуитским школам: в Севилье, Валенсии и Алкале закрылись университеты, а в "великом" Саламанкском университете, где в 1535 г. было 7-8 тыс. студентов, через 100 лет Диэго Торрес констатировал "поголовное невежество всех учащихся". Это было неудивительно, так как администрация Саламанкской иезуитской школы убеждала студентов, что "не следует ослаблять себя замысловатыми выкладками и запутанными доказательствами геометрии... Пользу математики мы видим на примере алхимии, которая учит только подделкам". В 1771 г. та же школа публично запретила преподавать теорию Ньютона, "чья система не согласуется с божественным откровением". Не без основания французский посол Сен-Симон констатировал, что "в Испании наука - преступление, а невежество добродетель". Английский представитель в Мадриде утверждал, что обыкновенное образование англичанина сделало бы его в Испании ученым. Когда представитель буржуазных интересов Энсенада пытался поднять дело образования, то должен был прийти к выводу, что в Испании нет ни профессоров, ни учителей, заслуживающих этого названия; нет географических карт, и никто не умеет их составлять; нет кафедр государственного права, физики, анатомии и ботаники, и чем человек больше учится в Испании, тем невежественнее и суевернее он становится, так как под именем науки и философии ему преподносится здесь нечто такое, что противоречит и науке, и философии.