История папства

А вот римляне попали в катастрофическое положение. В понедельник 29 мая совсем недалеко от Тускулума их большое, но недисциплинированное войско атаковали германцы и тускуланцы под руководством Кристиана Майнцкого и, хотя они уступали неприятелю в численности в несколько раз, полностью разгромили их. Имперские гонцы поспешили к Фридриху с новостями. Рим еще держится, сообщали они, однако при отсутствии крупных подкреплений это не может продолжаться долго. Крайне маловероятно, что они смогут оказать серьезное сопротивление новой атаке со стороны немцев. Император торжествовал. Когда Рим идет в руки, Анкона может подождать. Его прибытие в Рим решило судьбу Леонинских стен. Ворота вышибли одним свирепым ударом. Немцы ворвались в пределы стен, но тотчас же обнаружили внутренние укрепления, о которых не подозревали, — собор Святого Петра был окружен укрепленными точками и поспешно вырытыми траншеями. В течение восьми с лишним дней защитники выдерживали вражеский натиск. Только когда осаждающие подожгли передний двор, разрушив большой портик [121], с таким тщанием восстановленный Иннокентием II, и снесли тяжелые ворота самого собора, оборонявший его отряд сдался. Никогда еще не совершалось такого кощунства по отношению к одному из самых почитаемых святилищ Европы. Даже пираты-сарацины в IX столетии ограничились тем, что сорвали серебряную обшивку с дверей, но они не проникали внутрь собора. На сей раз, согласно современнику, Оттону из Сен-Блеза, они завалили мраморный пол притвора телами убитых и умирающих, а главный алтарь был запятнан кровью. И на сей раз это святотатство оказалось делом рук не варваров-иноверцев, а императора христиан Запада.

Собор Святого Петра пал 29 июля 1167 года. На следующий день в том же самом алтаре антипапа Пасхалий отслужил мессу и затем надел на Фридриха, которого двенадцать месяцев назад короновал папа Адриан, золотой венец римского патриция — демонстративный жест пренебрежения к сенату и народу Рима. Через два дня он провел церемонию коронации императрицы Беатрис, а ее муж стоял рядом. У папы Александра не оставалось выбора; переодевшись простым паломником, он выскользнул из города и направился к побережью, где его узнали три дня спустя—к счастью, друзья, — когда он сидел на берегу в ожидании судна. Александр спасся и обрел убежище в Беневенто.

Триумф в Риме означал для Фридриха вершину его политической карьеры. Он поставил римлян на колени, навязав им условия хотя и достаточно умеренные, но призванные обеспечить их покорность в будущем. Император возвел своего папу на престол Святого Петра. Северную Италию он уже покорил, и теперь с присущей ему энергией он должен разделаться с Сицилийским королевством. Бедный Фридрих! Мог ли он предвидеть катастрофу, которая столь скоро обрушится на него, катастрофу, которой было суждено уничтожить его надменную армию способом, не доступным никому из его врагов на земле? В тот памятный день, 1 августа, небеса были ясными и солнце освещало его триумф. Затем 2 августа огромная черная туча окутала долину у подножия Монте-Марио. Пошел сильнейший ливень, затем наступило безветрие и удушающая жара. 3-го числа началась эпидемия. Имперский лагерь оказался сокрушен с беспримерной быстротой и силой. И там, где болезнь наносила удар, чаще всего это приводило к смертельному исходу. Через какое-то время стало уже невозможно хоронить всех умерших, и стали расти горы трупов, раздувавшихся и гнивших под безжалостным августовским солнцем Италии, что способствовало распространению болезни и усиливало страх. У Фридриха, который видел, как умерли или умирают вокруг него его лучшие воины, не оставалось иного выбора, кроме как сняться с лагеря; и ко второй неделе августа он и его войско, словно процессия призраков, потащились домой через Тоскану.

Однако даже теперь кошмар не закончился. Весть об эпидемии уже распространилась по Ломбардии, и один за другим города закрывали ворота перед немцами. Наконец с немалым трудом они добрались до императорской ставки в Павии; и здесь, поскольку альпийские перевалы стали уже непроходимыми, Фридриху пришлось остановиться и в бессильной ярости наблюдать за тем, как 1 декабря не менее пятнадцати городов образовали мощную Ломбардскую лигу, начало которой было положено в Ананьи восемь лет назад. Это было величайшее унижение. Итальянские подданные относились к нему с таким презрением, что даже не стали ждать, когда он уйдет за Альпы, прежде чем позволить себе такой жест открытого неповиновения. И действительно, когда наконец наступила весна и начал таять снег, Фридрих увидел, что даже этот последний участок пути домой сопряжен с трудностями. Все перевалы находились под контролем его врагов и были недоступны для него и его ослабевшей армии. И вот император Запада возвратился в родные края — тайно, покрытый позором и в одежде слуги.