История папства

Приглашение оказалось полной неожиданностью. Главные советники Фридриха настоятельно рекомендовали ему отказаться от этого предложения. Сына Генриха ничто не связывало с Германией, ведь его нога ни разу не ступала на ее землю. Его позиции и в собственном Сицилийском королевстве были не особенно сильны. Всего год назад герцог Брауншвейгский угрожал ему с другой стороны Мессинского пролива. Насколько допустимым было в тот момент отсутствие Фридриха по крайней мере в течение нескольких месяцев ради почести, которая, несмотря на производимое впечатление казалась иллюзорной? С другой стороны, он знал, что отказ может быть воспринят германскими князьями как откровенное проявление высокомерия и непременно усилит позиции его главного соперника. И в Италии, и в Германии герцог Брауншвейгский по-прежнему пользовался очень значительной поддержкой. Отнюдь не отказываясь от далеко идущих честолюбивых замыслов, Оттон вполне мог начать новую кампанию и в другой раз ту же самую ошибку не повторил бы. Здесь у него имелась возможность отправить его в нокаут, и нельзя было ее упускать.

Папа Иннокентий после некоторых колебаний дал свое согласие. Конечно, избрание Фридриха распространило бы власть империи к северу и к югу от папских владений, и как раз чтобы подчеркнуть по крайней мере теоретическую независимость Сицилийского королевства от империи, папа начал настаивать на отказе Фридриха от сицилийского престола в пользу его только что родившегося сына, при котором Констанция стала бы регентом. Когда эти формальности были улажены, Фридрих смог уехать. В конце февраля 1212 года он отплыл из Мессины. Однако его путь пока лежал не в Германию, а в Рим. И здесь, в Пасхальное воскресенье, 25 марта, он преклонил колени перед папой и принес ему феодальную присягу (формально и за своего сына) за Сицилийское королевство.

Но по дороге не обошлось без приключений. 28 июля он встретил теплый прием в Павии; однако на Ломбардской равнине попадались отряды антиимперски настроенных миланцев, и один из них неожиданно появился в тот момент, когда император и его спутники покидали город на следующее утро. Фридрих успел вскочить на одного из неоседланных коней и, преодолев вброд реку Ламбро, отправился в дружественную ему Кремону В начале осени он благополучно достиг Германии, а в декабре состоялась его королевская коронация. Это был его первый шаг.

С точки зрения Иннокентия, Фридрих являлся многообещающей фигурой. Летом 1213 года в документе, известном как «Золотая булла Эгера», последний гарантировал свободу выборов епископов и аббатов в его владениях, а в случаях церковных тяжб разрешил апеллировать к Святому престолу, что прежде запретил на Сицилии. Конечно, отношения папства с империей рано или поздно с неизбежностью должны были обостриться, как это всегда и происходило, но те три года, которые оставалось жить Иннокентию, он мог поздравлять себя с успехом в своей политике по отношению к империи.

* * *

Оттон Брауншвейгский достаточно скомпрометировал себя в глазах папы. И его репутации нисколько не помогал тот факт, что он являлся племянником английского короля. Уже в 1208 году, еще до того, как Оттон вышел из милости и когда Иоанн отказался признать назначенного папой его старого друга Стефана Лэнгтона архиепископом Кентерберийским, Иннокентий наложил интердикт на все королевство. Иоанн ответил тем, что описал все церковное имущество, а также приказал арестовать всех любовниц священников и клириков — впрочем, вскоре он разрешил им выкупить свою свободу Начались переговоры между королем и папой, однако Иоанн продолжал упрямиться по-прежнему, и в 1209 году Иннокентий отлучил его от церкви, и почти все английские епископы отправились в добровольное изгнание. Церковный запрет в прошлом, как известно, ставил на колени королей и императоров (достаточно вспомнить о Генрихе IV в Каноссе). Трудности возникли, когда доходы от ставших вакантными епископств и аббатств потекли в королевскую казну. К 1211 году доходы от семи епископств и семнадцати аббатств в пользу короля оказались столь велики, что отлучение, казалось, пошло ему на пользу и он не беспокоился о его снятии.