История патристической философии

Ранее (части 26–27) Дилим прибег — не называя его, — к тому же самому герметическому трактату, утверждая, что «Даже если творение имеет нечто общее с Богом по имени или по слову, однако — не по сущности и не по энергии силы и святости. Ведь творения не являются благими и святыми по природе, но благо рождается при сопоставлении со злом, а святое — при сопоставлении с грехом (то есть со страстью); и действительно, здесь, на земле, именуется “благим” и ‘‘святым’' то, что не слишком худо или греховно (то есть страстно). И подобно тому, как злоба, грех (то есть страсть) и немошь не имеют места в Святом Духе, Который нетварен, так и ни в одной из сотворенных вещей благо, святость и сила не находятся в совершенном виде, но только по приобщению. А там, где все эти качества не пребывают в совершенном виде, там всё — тварно» [117] (ср. «Герметический корпус», VI 3).

Во второй книге «О Троице» (PG 39 760В) Дидим для своего православного учения о Троице, выраженного в формуле «одна сущность (или одно Божество), три ипостаси» (762А) (Морескини, стр. 632: 761 А), находит поддержку в отрывке «Истории философии» Порфирия (фрагменты Segonds), то есть в произведении, принадлежащем еще к плотиновской фазе его мысли. Как мы увидим, это же место будет принято в расчет также и Кириллом:

«Порфирий, который в целом не знает здравого учения о божественных реальностях и, если можно так выразиться, часто и охотно противоречит самому себе, тем не менее, стремясь изложить взгляды Платона, считает себя вправе высказываться в следующих терминах, как если бы его принуждала к этому искренность его благоговейного отношения к Платону: “Платон утверждает, что божественное существо развивается в своем исхождении — до трех Ипостасей. Наивысший Бог есть благо; за ним следуют Демиург в качестве второго бога и Душа Мира в качестве третьего. И действительно, божество доходит вплоть до души”».

Итак, Дидим отождествляет душу мира Порфирия с Духом Святым. Ему не удалось обойтись без утверждения, что «проклятый Порфирий», несмотря на свою темную манеру говорить, назвал «душой» единственный Святой Дух Божий, дарующий спасение («О Троице», 761 А) — и что даже языческие мудрецы были способны засвидетельствовать блистательное проявление трех индивидуальных реальностей, благословляемых в едином и единственном Божестве (там же).

Автором трактата «О природе человека», носящего характер учебного пособия, был Немесий, епископ Эмессы в Сирии. Дата написания его произведения относительно ясна благодаря внутренним свидетельствам. Наш писатель является современником Евномия и Аполлинария Лаодикийского, а также он знаком с трактатом «Об устроении человека» Григория Нисского.

Труд Немесия, однако, по своему типу отличен от соответствующего труда Григория Нисского, так как он является своего рода учебником по философии, в котором синтезированы и приведены в систему мнения различных философов. Этот учебник был подвергнут не совсем корректному анализу некоторых современных ученых, которые хотели обнаружить в кем подтверждение антропологии Порфирия, но имя этого философа ни разу не упомянуто Немесием. «О природе человека», так или иначе, содержит в себе изложение научных воззрений на человека, распространенных в ту эпоху, и не является, по существу своему, сочинением, посвяшенным христианскому богословию; источником, которым Немесий пользуется чаше всего, является Гален. Автор выступает как христианин, но обращается не только к христианской, но и к языческой аудитории (§ 42). Это произведение могло преследовать апологетические задачи; автор, разумеется, хочет показать, что христиане не были излишне легковерными, необразованными и непросвещенными, но были на уровне своих современников в том, что касалось познаний в антропологии.