История пчел

— Эй! — Он вскочил, но я уже шагал по коридору мимо открытых дверей. Профессор Викинсон, Кларк, Чанг, Лэнгсли… Книжные полки, широкие подоконники, тяжелые шторы. Ни капли человеческого, одна проклятая наука. Смит. Вот и он. Закрытая дверь, а на ней латунная табличка. Производители латуни — вот кто уж точно никогда не обанкротится. «Профессор Джон Смит».

Дредастый был уже близко.

— Мне сюда! — крикнул я ему и заметил, что запыхался. — Я нашел!

Администратор кивнул и остановился. Ему, наверное, запрещалось пускать сюда посторонних, но он лишь пожал плечами и поплелся на свое место.

Постучать? Прямо как напуганный студент с книжками под мышкой?

Нет уж. Не стану я стучаться.

Я расправил плечи, сглотнул слюну, взялся за ручку двери и надавил на нее.

Заперто.

Твою ж мать.

В этот момент в коридоре показался молодой парень.

Чисто выбритый, аккуратно причесанный, в толстовке и кедах. Студент.

— Вам помочь? — Он широко улыбнулся. Зубы белые и ровные. Еще одна жертва брекетов. В неровных зубах была какая-то изюминка, а сейчас все вокруг одинаковые.

— Я ищу Джона Смита, — сказал я.

— Это я.

— Вы?

Я даже растерялся — уж больно этот парень отличался от того, каким я его себе представлял. Весь запал у меня исчез: не стану же я мериться силой с ребенком.

— А вы кто? — спросил он с прежней улыбкой.

Я приосанился:

— Я отец Тома.

— Ясно. — Все еще улыбаясь, он протянул мне руку: — Очень приятно.

Руку я ему все-таки пожал, иначе вышло бы совсем не по-человечески.

— Да. И мне. Тоже приятно.

— Войдете? — предложил он. — Полагаю, вы хотели со мной поговорить.

— Это еще мягко сказано, — вырвалось у меня.

— Что-что?

— Да нет, ничего. — Я виновато улыбнулся.

— Совсем ничего?

— Ну… Да, мне надо с вами потолковать.

Он отпер дверь и впустил меня в кабинет. В окна било солнце — так, что даже шторы не помогали, оно застывало в воздухе прозрачными колоннами и отскакивало от оправленных в стекло фотографий солнечными зайчиками. На стенах висели плакаты. Фильмы. «Назад в будущее», «Инопланетянин», «Звездные войны» — самый первый фильм. «Давным-давно, в далекой-далекой галактике…» Ну надо же.

— Пожалуйста, присаживайтесь. — Я сел. Он тоже сел, на такой крутящийся офисный стул. Получилось, что я вроде как ниже его, и я скривился. — Ох, прошу прощения.

Он поднялся, пересел в кресло и оказался вровень со мной. Мы сидели в креслах, и теперь нам только выпивки не хватало.

— Вот сейчас в самый раз. — Он опять улыбнулся. — Итак, чем я могу вам помочь?

Я заерзал и отвел глаза.

— Отличный плакат, — я кивнул на «Звездные войны», стараясь говорить спокойно.

— Вам нравится? Это настоящий плакат тех времен.

— Серьезно?

— Когда я начал работать здесь, заказал его по интернету.

— Вы ж такой молодой — неужто вам правда нравится этот фильм?

Он рассмеялся.

— У меня была видеокассета с ним.

— Так я и думал.

— И я собирал игрушки — у меня были все герои. И космический корабль. А вы тоже фанат?

— Это еще слабо сказано. — Да что ж такое. Пора мне научиться следить за языком.

Он вдруг запел. Мелодию, которая играет в начале фильма. А потом еще и пальцем принялся дирижировать.

Я во весь рот заулыбался. Пение резко прекратилось.

— Все остальные фильмы были не в пример хуже.

— Это точно.

Мы помолчали. Он поглядывал на меня. Ждал.

Уильям

Я поступил так, как хотела Тильда, повиновался приказу, который прочитал в ее глазах, хотя каждый шаг, сделанный мною по направлению к магазинчику, причинял боль. Я словно шел в Каноссу[2]. Вышел я рано, когда рассвет только начал заниматься. Где-то хрипло прокричал петух. Из мастерской шорника доносился металлический лязг, но людей я не увидел. Каретника, часовщика и бакалейщика на местах еще не было. Расположенный в конце улицы трактир — тесная зловонная дыра, которую я ни разу не удостоил своим присутствием, — был закрыт. Возле него, привалившись к стене, дремал пьянчужка, который, по всей видимости, не нашел дороги домой. Вглядевшись, я узнал в нем одного из завсегдатаев трактира и отвернулся. Его судьба вызывала во мне отвращение. Махнуть на себя рукой, позволить выпивке решать за тебя, одержать над тобой победу…

Лишь пекарня работала, и аромат свежего хлеба, булочек, а возможно, и сваммерпаев просачивался на улицу, и мне даже казалось, будто я вижу этот хлебный дух. К счастью для меня, пекарь и двое его сыновей трудились возле печи, пока еще не решаясь выйти на воздух и передохнуть, покуривая трубочку и дожидаясь первых покупателей. Поэтому и для них я остался незамеченным.

В ближайшие часы я все равно не собирался открывать магазин, поэтому не желал, чтобы кто-то меня увидел. Самые смелые наверняка принялись бы задавать вопросы, совершенно для меня невыносимые. Сколько лет, сколько зим! Ну надо же. Так вы еще живы? Тут поговаривали, что вы болеете. Ну а сейчас-то выздоровели? Теперь заживете по-прежнему?