История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

— Ваша дочь, леди Клеверинг, настоящий соловей, — сказал он на прощание хозяйке дома. — Настоящий соловей, ей-богу! Я, кажется, в жизни подобного не слышал. И произношение у нее на всех языках, да, да, на всех языках, просто безупречное. Молодая девица с таким талантом и… не гневайтесь на старика, мисс Амори… с такой наружностью — будет желанной гостьей в лучших домах Лондона.

Самое Бланш эти комплименты удивили не меньше, чем Пена, которому дядюшка совсем недавно отозвался о Сильфиде весьма нелестно. Мистер Фокер усадил свою родительницу в коляску и закурил огромную сигару, после чего оба молодых человека вместе с майором пошли домой пешком.

То ли общество Фокера, то ли дым его сигары, видимо, раздражали майора. Он несколько раз искоса оглядел его, явно давая понять, что не прочь был бы от него отделаться; но Фокер словно прилип к дяде и племяннику и дошел с ними до самого дома майора на Бэри-стрит, где тот пожелал молодым людям спокойной ночи.

— Вот что еще, Пен, — сказал он шепотом, снова подзывая племянника к себе, — не забудь завтра зайти на Гровнер-Плейс с визитом. Они были с нами крайне любезны; необычайно любезны и добры.

Пен, дивясь в душе, обещал, что не забудет. Морган затворил за майором дверь, Фокер взял друга под руку и некоторое время шел молча, попыхивая сигарой. Наконец, когда они уже дошли до Чаринг-Кросс, откуда Артур сворачивал к себе домой в Темпл, Гарри Фокера прорвало, и он разразился тем хвалебным словом поэзии и сожалениями о впустую растраченной молодости, которые мы привели выше. И всю дорогу по Стрэнду и дальше, до самой двери Пена в Лемб-Корте, он, не умолкая, говорил о пении и о несравненной Бланш Амори.

Комментарии

История обыкновенного молодого человека

Роман "Пенденнис" (The History of Pendennis. His Fortunes and Misfortunes, his Friends and his Greatest Enemy) печатался месячными выпусками с ноября 1848 по декабрь 1850 года (с трехмесячным перерывом, вызванным болезнью автора), а в 1850 году был выпущен в двух томах в том же издательстве Брэдбери и Эванс. В 1864 году вышел посмертно, с некоторыми сокращениями, сделанными Теккереем; по этому тексту печатались и все последующие английские издания. Настоящий перевод сделан по изданию 1864 года, выпущенному Оксфордским издательством (1908 г.) под редакцией и с предисловиями Джорджа Сейнтсбери.

На русском языке существуют три дореволюционных перевода "Пенденниса": 1. "Пенденнис", перев. А. Грек, "Библиотека для чтения", 1851, июнь декабрь; 1852, январь — июнь. 2. "История Пенденниса", переводчик не указан, "Отечественные записки", 1851, ээ 7-12; 1852, ээ 1–5 (Приложение). 3. "История Пенденниса", часть I — перев. М. А. Э. и В. Л. Р. (М. Энгельгардт и В. Ранцов?), часть II — перев. Ю. А. Говсеева. Собр. соч. Теккерея в 12-ти томах, изд. бр. Пантелеевых. СПб., 1894–1895. В советское время роман переведен впервые.

"Пенденнис" — самый автобиографический из романов Теккерея. Школьные и университетские годы героя, его первые шаги в журналистике и литературе, лондонская литературная богема 3040-х годов — все это воспоминания самого автора. За многими действующими лицами (Элен Пенденнис, Лора, Бланш, не говоря уже о таких эпизодических персонажах, как Шендон или Бангэй) стоят живые прототипы. Что же касается реально существовавших современников Теккерея, упомянутых в романе, — художников, актеров, государственных деятелей, — то почти со всеми ими он был лично знаком: либо дружил, либо сотрудничал в журналах, либо встречался в обществе.

Но "Пенденнис" — не книга мемуаров, а роман. И персонажи его — не слепки с живых людей, а художественные образы. Как персонажи, так и общественные явления, изображенные в романе, обобщены и типизированы. Недаром Честертон писал, что "Теккерей — романист воспоминаний, не только своих, но и наших… он — прошлое каждого из нас, молодость каждого из нас…".

"Пенденнис", вышедший в свет непосредственно после "Ярмарки тщеславия", встретил, в общем, единодушно-благосклонный прием, хотя отдельные критики упрекали автора за цинизм и за рыхлость повествования. Что новый роман существенно отличается от предыдущего — это было замечено и современными Теккерею читателями и критиками и до сих пор продолжает отмечаться всеми, кто о нем пишет, причем одни видели и видят в этом начало спада в его творчестве, другие же, наоборот, — творческий рост и зрелость.