История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

Элен смеялась и спрашивала, почему мадам сама не проявит сострадания к своему квартиранту. Мадам Фрибсби только покачивала шиньоном. "Mong cure a boco souffare, — говорила она, вздыхая и прикладывая руку к тому месту, которое называла cure. - Il est more en Espang, madame" [23]. Она гордилась своим знанием французского языка, хотя говорила на нем не столько правильно, сколько быстро. Миссис Пенденнис но пыталась проникнуть в тайны этого раненого сердца: со всеми, кроме самых близких людей, она бывала сдержанна, пожалуй, даже надменна; в наставнике своего сына она видела лишь вассала этого юного принца, — с ним, конечно, надлежало обходиться уважительно, как с духовным лицом, но и свысока, как со слугою дома Пенденнисов. Намеки мадам не доставляли ей ни малейшего удовольствия. Право же, надобно было быть очень сентиментальной и наивной, чтобы заподозрить вдову в тайной склонности к мистеру Сморку, и, однако же, мадам Фрибсби цепко держалась за ото пагубное заблуждение.

Квартиранта ее было много легче вызвать на откровенность. Расхвалив его в беседе с миссис Пенденнис, мадам Фрибсби всякий раз уходила от нее под впечатлением, будто вдова сама его расхваливала.

— Etre sul au monde est bien ouneeyong" [24], - говорила она, поглядывая на гравюру, изображавшую французского стрелка в зеленом мундире и кирасе — единственное украшение ее гостиной. — Поверьте, когда молодой Пенденнис уедет в университет, его мамаша будет очень скучать. Она еще совсем молода, ей не дашь и двадцати пяти. Monsieur le Cury, song cure est toucliy — j'ong suis sure — je conny cela biang — ally, monsieur Smirke" [25].

Он краснел, вздыхал, колебался между страхом и надеждой, порой давал волю сладостным мечтам. Для него не было большей радости, как беседовать об этом предмете с мадам Фрибсби в ее гостиной, в присутствии ее старухи матери (когда-то бывшей экономкой, а также женой дворецкого, в доме у Клеверингов), которая едва ли могла уследить за их беседой, поскольку модистка изъяснялась большею частью по-французски, а сама она давно оглохла.

Когда майор Пенденнис сообщил мистеру Сморку, что в октябре его ученик уедет в колледж, так что ценные услуги наставника больше не потребуются, за каковые услуги майор с величественным видом выразил мистеру Сморку свою чрезвычайную признательность и готовность быть ему полезным, — помощник священника понял, что решительная минута близка, и сомнения стали терзать его с новой силой.

А Элен, которая дотоле сторонилась мистера Сморка, быть может, догадываясь о его намерениях, теперь, когда отъезд Артура был делом решенным, стала к нему снисходительнее: она вспоминала, как он всегда был учтив; как исполнял ее поручения; как приносил ей книги и переписывал ноты; как охотно обучал Лору и сколько перетаскал ей подарков, — и корила себя за неблагодарность; однажды, когда он спустился вниз после занятий с Пеном и еще медлил в сенях, она даже вышла к нему, краснея, пожала ему руку и позвала в гостиную, сказав, что он уже давно там не показывался. А так как обед в тот день был заказан получше обычного, то она пригласила мистера Сморка остаться отобедать с ними, и он, конечно, с восторгом принял эту нежданную милость.

За обедом Элен была к нему необычайно любезна, тем более, возможно, потому, что майор держался донельзя высокомерно. Когда он предлагал Сморку вина, казалось — это монарх снисходит к подданному, так что даже Пену его кичливость показалась смешна, хотя он и сам по молодости лет готов был чваниться по всякому поводу.

Но что было Сморку до неучтивости майора, когда хозяйка дома обходилась с ним так ласково! Он ликовал, сидя рядом с нею за столом, в угоду ей расточал цветы красноречия, рассказывал, мешая темы духовные и мирские, про благотворительный базар и собрание миссионеров, про последний модный роман и превосходную проповедь епископа, про великосветские приемы в Лондоне, о которых читал в газетах, — словом, пустил в ход все ухищрения, с помощью которых образованный молодой священник, совмещающий серьезные интересы с более игривыми, а вкус к хорошему тону и безупречные манеры — с чувствительным сердцем, пытается показать себя в выгодном свете перед своей избранницей.

Вскоре после того, как миссис Пенденнис и маленькая Лора покинули столовую, майор, зевая, тоже поднялся с места.

Надобно сказать, что Артур, очень гордившийся тем, что распоряжается ключами от погреба, и вовремя вспомнивший, что ему, возможно, и не доведется больше до отъезда обедать со своим другом Сморком, не поскупился ради такого случая на кларет, и когда старшие и маленькая Лора удалились, молодые люди приналегли на вино.

Не прошло и получаса, как одна бутылка испустила дух, а во второй осталось меньше половины: Пен, разразившись сатанинским смехом, залпом выпил бокал за женское непостоянство и заметил с издевкой, что вино — вот это верная любовница, оно-то никогда не даст мужчине отставку.