История Пенденниса, его удач и злоключений, его друзей и его злейшего врага (книга 1)

— Я не могу ей рассказать! — в отчаянии твердил он мистеру Баку. — Ах, сэр, я поступил с ней как негодяй… — И он терзался раскаянием, и сетовал, что нельзя все начать сызнова, и вздыхал, зачем, зачем дядюшка внушил ему, что надобно водиться со знатными людьми, и какая ему теперь польза от его именитых приятелей?

Они не сторонились его, но ему это чудилось, и в последний семестр он сам от них отдалился. На вечеринках он теперь бывал мрачен, как могильный склеп, и вскоре его перестали приглашать. Все знали, что Пенденнис "запутался". Студенты поговаривали, что виновник его несчастья — этот Блаундел, который никому не платил и вынужден был после трех семестров покинуть университет. Один, в помятой шапке и рваной мантии, Пен меланхолически бродил по пустынным дворам колледжей. Он, всего год тому назад бывший гордостью университета, он, которому завидовали все новички, был теперь предметом разговоров на ужинах первокурсников, поминавших его имя с удивлением и ужасом.

Наконец подошли выпускные экзамены. Многие из молодых людей, поступивших в одном году с Пеном, которых он высмеивал за грубые сапоги, чьи лица или платье изображал на своих карикатурах, — многие из тех, которых он презрительно обрывал на занятиях или подавлял своим красноречием в клубе, многие из ближайших его приятелей, вдвое его глупее, но проявившие в учении немножко методичности и упорства, закончили курс с высокими отличиями, либо просто сдали экзамены вполне порядочно. А где же оказался в списках Пен великолепный, Пен — остряк и денди, Пен — поэт и оратор? Где сказался Пен, баловень и единственная гордость бедной вдовы? Скроем лицо свое и перевернем страницу! Списки вывесили, и по университету разнеслась страшная весть: Пенденнис от Бонифация провалился.

Глава XX Поражение и бегство

За то время, что Пен провел к Оксбриджском университете, он сильно вырос в глазах своего дядюшки. Майор стал гордиться Артуром, — ведь у юноши были непринужденные манеры, приятная наружность и джентльменская повадка. Старому лондонскому холостяку нравилось видеть Пена в обществе молодых университетских патрициев, и он, никогда не принимавший у себя (скупость его была притчей во языцех среди клубных зубоскалов, которые завидовали его связям, а бедность его не принимали в расчет), устраивал на своей квартире уютные обеды для племянника и юных лордов и угощал их хорошим кларетом и лучшими своими словечками и анекдотами, из коих иные пострадали бы в пересказе (поскольку майор излагал их весьма изящно и пристойно), пересказ же других никому не пошел бы на пользу. В лице этих молодых людей он воздавал почести их семействам и даже в некотором роде самому себе. Он несколько раз побывал в Оксбридже, где товарищи Пена с удовольствием устраивали торжественный обед или завтрак — отчасти, чтобы позабавиться на его счет, отчасти, чтобы его почествовать. Он пичкал их анекдотами. Он молодел и расцветал в обществе юных лордов. Он пошел на диспут в клубе, чтобы послушать Пена, и, пораженный мылким красноречием племянника, вместе со студентами кричал, смеялся и стучал тростью об пол.

Он уже видел в нем нового Питта. Он проникся к Пену почти отеческими чувствами. Он писал ему письма, полные шутливых советов и столичных новостей. Он хвалился Артуром в своих клубах и норовил помянуть его, в беседе, говоря, что куда, мол, старикам до нынешней молодежи, что вот посмотрите — молодой лорд Плинлиммон, друг моего племянника, молодой лорд Вольнус Хартиерс, товарищ моего повесы и проч. еще заткнут за пояс своих отцов. Он просил разрешения привезти Артура на парадный прием в Гонт-Хаус; ликовал в душе, глядя, как Пен танцует с сестрами вышеупомянутых молодых вельмож; и в дальнейшем так старался раздобыть для племянника пригласительные билеты в лучшие дома Лондона, словно был не отставной военный в парике, а маменька с дочерью на выданье. И повсюду он хвастал талантами племянника, его поразительным ораторским искусством и тем, как блистательно он окончит курс. Он писал невестке, что лорд Раннимид непременно зачислит Пена в свое посольство либо что герцог выставит его кандидатуру в парламент от одного из своих избирательных округов; она, разумеется, готова была верить всякому, кто хорошо отзывался о ее сыне.