История первобытного общества

Еще более спорной проблемой периодизации первобытной истории остается соотношение первобытной истории и истории первобытнообщинной формации. В то время как большинство советских ученых отождествляют эти понятия, некоторые подходят к вопросу иначе. Существует мнение, что эпоху праобщины, или первобытного человеческого стада, когда наряду с социальным еще продолжалось биологическое развитие самого человека, следует рассматривать как особый этап истории человечества, предшествовавший этапу вполне сформировавшегося, «готового», по определению Ф. Энгельса, общества. Тем самым эпоха праобщины выносится за рамки социально-экономических формаций вообще и первобытнообщинной формации в частности (В.П. Якимов, Ю.И. Семенов). Социобиологическая специфика этой эпохи и ее огромная временная протяженность делают такую постановку вопроса теоретически правомерной, но все же едва ли правильной. Во-первых, праобщина была хотя и формирующимся, но уже человеческим обществом, а не дочеловеческим сообществом, и поэтому его история не может быть отделена от истории первобытнообщинной социально-экономической формации. Во-вторых, приняв эту точку зрения, мы должны были бы допустить, что первобытнообщинная формация в отличие от всех других началась непосредственно со стадии своего расцвета, а это трудно обосновать теоретически.

Существует также мнение, что эпоху первобытной соседской, или протокрестьянской, общины следует рассматривать не как заключительный этап первобытнообщинной формации, а как особый внеформационный переходный период, связывающий ее с первой классовой формацией, но не принадлежащий ни к одной из них (С.П. Толстов, А.И. Неусыхин, Ю.И. Семенов). Эта точка зрения также вряд ли оправданна. Весь ход исторического процесса показывает, что элементы новой социально-экономической формации зарождаются в распаде предшествующей, а не в особые внеформационные периоды. Исключением является переходный период от капитализма к коммунизму, когда для превращения антагонистического классового общества в свою противоположность необходима целенаправленная деятельность государства диктатуры пролетариата[5]. Но эпоха превращения первобытного общества в классовое не могла быть таким исключением хотя бы уже потому, что это превращение не могло быть результатом целенаправленной деятельности государства, которое само возникло с расколом общества на классы. Поэтому правильнее считать, что превращение первобытного общества в классовое происходило в рамках не внеформационного, а такого переходного периода, в котором могут быть выделены самостоятельные этапы истории первобытнообщинной и сменившей ее формации. На заключительном этапе первобытной истории, в эпоху первобытной соседской (протокрестьянской) общины, идет процесс становления частной собственности, классов и государства. На начальном этапе классовой истории, в эпоху раннеклассовых обществ, уже возникшее государство становится мощным фактором изживания остатков первобытнообщинного строя и укрепления нового способа производства. Таким образом, конечный этап первобытной истории, хотя и составляет лишь отрезок переходного периода, совпадает с конечным этапом истории первобытнообщинной формации.

В западной науке долгое время господствовало нигилистическое отношение к теоретическому осмыслению первобытности и как следствие этого — отрицание самой возможности построения ее общей периодизации. Сейчас передовые ученые Запада, в особенности США, испытавшие прямое или косвенное влияние марксизма, сами пытаются создать такую периодизацию. Наиболее распространено различение эгалитарных[6], ранжированных[7] и стратифицированных[8] (М.Х. Фрид и др.) или эгалитарных и стратифицированных (либо иерархических) (Р.М. Адамс, Э.Р. Сэрвис и другие) обществ. Эгалитарные общества характеризуются присваивающим хозяйством и распределением только по горизонтали (т. е. между людьми одного социального статуса); ранжированные, стратифицированные и иерархические — производящим хозяйством и распределением как по горизонтали, так и по вертикали (т. е. между неравными по социальному статусу людьми). Те, кто различает ранжированные и стратифицированные общества, считают, что в первых наблюдается только социальное, а во вторых — также и имущественное неравенство. Привлекательная черта этих схем — стремление учесть особенности развития первобытной экономики, но узость их теоретической (в том числе и экономической) базы и недоучет различия между социальным и классовым расслоением делают их недостаточно убедительными.